Шрифт:
Оберон остановился перед дверью, над которой красным светом горела табличка «МИКРОФОН ВКЛЮЧЕН». Ариэль Эрхарт, находившаяся в звуконепроницаемой кабине спиной к нам, подняла правую руку и показала средний палец. Оберон рассмеялся.
— Хотите сказать, что она — Ариэль? Дух воздуха из шекспировской «Бури»? — спросила я, но Оберон приложил палец к губам и приоткрыл дверь. Нас окутали мягкие, мелодичные интонации Ариэль, читающей стихи. Так она начинала свою передачу каждую ночь.
О, тьма полночная! Я вижу, ты жива. Ты — мышь летучая, бесшумная сова, Ты — ветра свист кромешною зимой. Нектар, что звезды льют, июльский душный зной. О ночь, обитель всех крылатых и беспечных — Пернатой песни, духа странствий вечных, Восторга чистого, раскрепощенной мысли… За мною, путники ночные, к новой выси! …Мигает город миллионами очей. Луне навстречу мчимся, ястребов быстрей.— Доброй ночи, Нью-Йорк. В эфире — Ариэль Эрхарт. Приветствую вас на борту «Ночного полета». Но сперва послушайте свежую композицию одной из моих любимых новых групп — «London Dispersion Force».
Она нажала клавишу, и студия наполнилась песней Джея о неразделенной любви.
Достичь тебя — напрасный труд, не стоит и пытаться. На башню высотой в пять тысяч миль попробуй-ка взобраться. И сердце неприступное твое — о, как оно жестоко! И дела нет тебе, как больно мне и как мне одиноко.«Неужели Бекки права, — пронеслось в моей голове, — и Джей действительно имел в виду меня?»
— Боюсь, что так, — ответила ведущая, повернулась к нам в вертящемся кресле и сняла наушники.
Голос Ариэль Эрхарт по радио звучал так соблазнительно, что я представляла ее себе секс-бомбой. Но существо в кресле мало походило на женщину. Черные джинсы-дудочки, кеды «Converse» и длинная черная футболка. Ее легче было принять за мальчишку-подростка, гота. Белесые волосы Ариэль стояли торчком, тяжелые цепочки обхватывали ее шею, талию и запястья.
— Девушка, о которой поется в песне, — ты, Гарет Джеймс, — нараспев произнесла она. — Я мечтала с тобой познакомиться.
— Правда? — выдохнула я, встревоженная ее осведомленностью. — Я — давняя фанатка вашего шоу… но откуда вы все знаете? Джей вам сам рассказал?
— Нет, — ответила Ариэль, подобрала под себя ноги и указала на соседний стул. — Но я уже некоторое время ставлю диск «London Dispersion Force». — Она задумчиво склонила голову к плечу. — Кстати, твоим друзьям только что предложили контракт с «Vista Records». [53] Надеюсь, что конфликт между Джеем и Бекки не приведет к распаду группы. Ты же понимаешь, как это бывает.
53
«Vista Records» — дочерняя компания крупного лейбла RCA.
Она улыбнулась, подняла правую руку и растопырила пальцы. Цепочки на запястье зазвенели, как колокольчики.
— Уверена, у них все наладится, — произнесла я. — Но как вы?..
Я не успела закончить свой вопрос. Ариэль повернулась к пульту и надела наушники.
— Прозвучала композиция «Трубадур» в исполнении «London Dispersion Force», — прошептала Ариэль в микрофон. — Постарайтесь завтра попасть на их выступление в «Меркьюри Лаунж». А я выполню заявку Оби Смита. Он просит поставить песню для своих друзей в городе. Надвигается гроза, так что выше голову, ребята, и не поддавайтесь страхам. Помните: самое темное время ночи — перед рассветом.
Ариэль нажала другую клавишу. Студия наполнилась шелестом дождя и раскатами грома, а затем прозвучали начальные аккорды «Riders on the Storm». [54] — Итак, — Ариэль вскочила с вертящегося кресла, и ее цепочки громко забряцали. — У меня заявок на грозовую музыку — минут на двадцать. Значит, есть свободное время.
— Она — новичок, не забывай, — заявил Оберон, шагая следом за Ариэль к лифту.
— Тем лучше, — и Ариэль приветливо мне улыбнулась. — Первый раз — всегда самый лучший, а нынче — просто идеальная ночь. Ветер с юга и ясно.
54
«Riders on the Storm» (в пер. с англ. — «Оседлавшие грозу») — одна из лучших песен группы «Doors».
— А в чем, вообще, дело? — занервничала я, не понимая, с какой стати мы покинули студию.
— А вот и лифт, — произнесла Ариэль, игнорируя мой вопрос. — Последние посетители уже отбыли.
Я хотела сказать, что, в таком случае, смотровая площадка, конечно, закрыта. Кроме того, желающим туда попасть сначала необходимо спуститься вниз, в вестибюль. Но Оберон уже нарисовал на стикере цифру 86 в кружочке и прилепил листок на стенку кабины рядом с кнопками. Надпись мгновенно загорелась зеленым светом и слилась с панелью лифта. Оберон нажал на кружок, и мы поехали на восемьдесят шестой этаж. Открылись двери, и перед нами предстала безлюдная смотровая площадка.
Мы миновали сувенирные ларьки с мини-моделями Эмпайр Стейт Билдинг и открытками Нью-Йорка. Ариэль начала на ходу снимать цепочки с шеи и запястий. Она аккуратно укладывала их на прилавки. Когда мы поравнялись с главным выходом, Оберон бросил мне:
— Кажется, ключ у тебя.
— О… — Я виновато вытащила из кармана бумажку с надписью «Сезам, откройся» и прикрепила ее к двери, которая незамедлительно распахнулась. — Прости, что забрала его и присвоила себе.
— Не стоит извинений, — отозвался Оберон. — Я рад, что ты предусмотрительна. Сохрани ключ. Он тебе еще пригодится.