Утро наползло мглистым туманом, который поднимался над серой водой, как пар над котлом деревенского шамана. И сорванные течением кувшинки, торопясь к морю, тоже напоминали лепестки цветов, которые шаман бросал в котел перед весенним равноденствием. Вот только о колдовстве в ладье никто и не заикался. На рассвете Кессаа вновь долго теребила пальцами зеленую воду, понуждая Насьту то и дело поглаживать упрятанный в чехол лук, но никто не вынырнул из глубины, никто не откусил и не поранил тонких пальцев. Да и репты молчали: ни единого смешка не раздалось на скамьях в ответ на метания мнимой дучки. По приказу Смакла в ладье стояла полная тишина. Наконец Кессаа подняла руку, и репты беззвучно опустили весла в воду. Со спущенным парусом, стараясь не издавать ни единого всплеска, тяжело нагруженная ладья пошла поперек застеленного туманом устья Ласки к низкому левому берегу. Красная скала, которую Марик так и не успел толком разглядеть, заостренным темным силуэтом стала растворяться за спиной. Ладья Доги с поднятым парусом, которая нервно подрагивала на стремнине, удерживаемая якорем на тонкой бечеве, почти растаяла в тумане, когда Смакл не выдержал и прошипел:

– Ну и что? Ты по-прежнему утверждаешь, что сейчас разбежится с верховьев Ласки ветер, сорвет лодку Доги с якоря и вынесет ее за скалу на стрежень Манги?

– Именно так, – прошептала Кессаа, прислушиваясь к крикам болотных птиц.

– И рисский сторожевик помчится за ней в погоню? – уточнил Смакл.

– Помчится, – кивнула Кессаа, – если, конечно, ладья риссов, как ты сказал, стоит на якоре за Красной скалой. На стремнине лодку потащит вправо, да и ветер должен будет сыграть к северу. А уж нам останется только налегать на весла и попытаться не упустить тумана!

– А если мы его упустим? – еще уже сдвинул брови Смакл.

– Даже в этом случае мы успеем уйти к берегу! – усмехнулась Кессаа. – Ты теперь богат, Смакл, а если будешь еще и удачлив, то и ладью сохранишь!

– Значит, в Дешту уходишь, не в Ройту? – поскреб широкую грудь кормчий, все еще не веря в обещанный ветер. – Может, оставишь девку свою? Я не о Веге беспокоюсь, Ора бы и моей женушке вместо дочки стала, – чего ей на кровавой дорожке искать? Неладным с запада тянет, неладным!

Марик, с трудом сдерживая смех, бросил взгляд на несчастное лицо Насьты, который мотал головой и смотрел в сторону противоположного берега, как умирающий зверь на небо из волчьей ямы.

– Я ведь не пасу ее, Смакл, – холодно улыбнулась Кессаа и тут же вздернула над головой руку: – Встали!

Мгновением позже Марик заметил нить. Она висела в локте от поверхности воды и, пропуская через себя туман, пронзала его языки тонкой тенью. Хорошо знали свое дело рисские гребцы – не взметнули весел, а двинули их рукояти от себя, погасили бег лодки и, отгребая, стали удерживать ее в каких-то десяти локтях от настороженной ворожбы.

– Вот ведь, скалу мне под киль! – восхищенно прошипел Смакл. – А я-то дивился, как колдуны точно выгребают мне навстречу всякий раз!

– Ветер! – поднялась Кессаа на ноги и кивнула Марику. – Поставишь парус, едва нить лопнет. Смакл, твои ребятки все поняли?

– Жилы порвут, если понадобится! – уверил репт и стиснул в ручищах рулевое весло.

И тут подул ветер. Сначала Марику показалось, что потянуло сквозняком в спину, затем зашевелились волосы Кессаа, а чуть позже откуда-то из редеющего тумана донесся звук лопающейся бечевы, и нить исчезла!

Затрещали весла, изгибаясь в мускулистых руках! Хлопнул, вздуваясь, парус, едва не вырвав из ладоней Марика канат! Зашипел у рулевого весла Смакл, перечисляя скороговоркой морских и речных духов! Ладья словно приподнялась на гребне волны – и через мгновение уже скользила вслед за улетающим туманом. Прихватив канат за вырез в борту, Марик оглянулся и прищурился: показалось ему или в самом деле сторожевая нить за кормой натянулась вновь?

– Точно так, – кивнула Кессаа. – Только ведь если бы я сразу об этом сказала – не уговорила бы Смакла на такой ход.

– Что не так? – прошипел кормчий, выводя ладью поперек течения.

– Все так, – успокоила репта сайдка. – Слышишь? Погнались за пустой лодкой риссы!

«За пустой ли?» – вспомнил Марик короткий жезл с рисскими отметинами, прислушиваясь к раздающимся в отдалении крикам и шуму весел.

– Ну? – шепотом подал голос измучившийся Насьта, когда ладья вырвалась на простор Манги и начала забирать вправо, обходя по дуге и рисский дозор, и Красную скалу, благо туман, что таял вместе с утренним сумраком, все еще полз обрывками над водой, словно точно так же стремился к левому – твердому – берегу Манги. – Скоро, что ль?

– Чуть-чуть осталось! – успокоила Насьту Кессаа и добавила, оглянувшись на Марика: – И вся жизнь.

Ладья зашуршала по топкому дну, когда лучи Аилле уже расцветили зеленью ставшую дальней полоску правого берега. Марик силился разглядеть рисский корабль, но поднявшийся над Сеторскими горами Аилле слепил глаза.

– Ничего! – оживленно повторял Смакл. – Парус спустим, мачту сложим, на веслах вдоль берега выберемся – никто не разглядит. Ладья коричневая, и берег глинистый. А и разглядят – что с нас брать? Ну удачи тебе, девка, и друзьям твоим! Если что, всегда рад буду на пороге встретить!

Спрыгнул Марик на твердую землю, поймал Кессаа, удивившись ее легкости, не дал упасть Насьте, запутавшемуся в платье, уперся ногами в берег и помог столкнуть ладью. Дружно взмахнули репты веслами, и вот уже и ладьи не стало видно – скрылась она за плавучими кустами вместе с довольной улыбкой Смакла. А за другими кустами уже раздавалось рычание Насьты и треск раздираемого платья.

– Сейчас скажет, что смолой заляпал, все равно бы не смог отстирать, – сдвинула брови Кессаа.

– А на Веге ведь лица не было! – вздохнул Марик, пряча усмешку. – Хоть бы рукой Насьта ему махнул!