— Да? У меня мечта была в студенческие годы — поработать официанткой. Папа не дал. Ну, не смейся!

Она пихнула его в бок, он засмеялся в голос, перекатился на спину и, утянув ее, положил сверху на себя.

— Тебе надо знать две вещи про меня.

Она поставила локоть ему на грудь и, опершись щекой о кулачок, сделала внимательное лицо:

— Ну?

— У меня ужасный характер.

Она хмыкнула.

— Это я просто притворялся, на самом деле я далеко не подарок.

— Ну мы все не из подарочной корзины, и я в том числе. Что еще?

— Я ненавижу выяснять отношения.

— Ну а кто это любит?! — пожала она плечами. Заметив краем глаза какой-то блеск, она повернула голову: — Что это?

— Где?

— Это твой мобильный что ли мигает?

— А черт! — он перевернул ее на место, сел на постели, потянувшись к своим джинсам. Посмотрел входящие звонки. — Извини меня на минутку, ладно?

Она кивнула, хотя удивилась, кому он будет звонить в начале первого ночи?!

Он ушел в коридор. Можно подумать, оттуда не будет слышно!

— Привет, родная!

О-па! Нееет! Не может быть!!!

— Ты чего не спишь?… Все в порядке, что со мной может случиться! Ну не переживая, пожалуйста… Нет, домой не приеду…

Или может быть?! Неужели вляпалась? Ну что все-таки все мужики сво…?

— Как ты себя чувствуешь?… Да, лекарства я купил, завтра завезу. Мамочка, ложись спать и перестань переживать за меня, я уже взрослый мальчик, хорошо?

Фуууух!

— Все. Целую. Завтра заеду… Да, пока.

Он вернулся к постели.

— Извини, — проговорил, глядя в телефон. Она видела, что ему явно неудобно.

— Ничего страшного, — ответила она.

— Мать звонила несколько раз, а я поставил мобильный на беззвучный режим. Забыл с тобой обо всем на свете. — Взъерошил рукой волосы на макушке. — У нее недавно инсульт был, ей волноваться нельзя. Я ее к себе забрал. Отец умер лет десять назад. Я один у нее. Так что никуда не денешься.

Он как будто извинялся за то, что заботился о матери.

— Ну, конечно. А как иначе?!

Этот разговор одновременно и сблизил их и отдалил. Он впервые поделился чем-то личным. В то же время она видела, что он чувствует себя неловко, приоткрыв для нее щелочку в сою жизнь. То, что это была только маленькая щель, а не широко распахнутая дверь, это она видела точно.

— Давай чаю попьем, — заговорщически подмигнула она. — Я сладкого хочу!

Он улыбнулся, легко и свободно.

— Давай, наркоманка.

Она рассмеялась, выскочила из постели и, схватив по пути с кресла халатик, прошлепала на кухню ставить чайник.

Через секунду ее обняли сзади, прижав к сильному телу.

— Мне с тобой хорошо, — прошептал он ей в волосы, вдыхая их запах.

— Мне с тобой тоже хорошо, — улыбнулась она, доставая чашки.

— Ты какая-то… вменяемая, — с удивлением сказал он, подобрав слово после некоторого замешательства.

— Какая? — удивилась она.

— Ну… не знаю… нормальная.

Она рассмеялась.

— Подожди, милый, это пока еще конфетно-букетный период не закончился.

— Угрожаешь?

— Предупреждаю.

— А потом что будет?

— Истерики перед месячными.

— Н-дааа… это, конечно, хужее, чем нелюбовь куховарить, — усмехнулся он, прижимая ее к себе.

— Перестань…

— Что?..

— Перестань меня возбуждать…

— А я тебя возбуждаю? — он красиво приподнял одну бровь.

— Вот, зараза!

Они не попили чай во второй раз.

— Ты спишь? — тихонько прошептала она.

— Нет. Только не спрашивай, о чем я думаю. Я ни о чем не думаю, мне просто очень хорошо с тобой.

Было темно, и она не могла различить его лица, но по голосу было слышно, что он улыбается.

Она рассмеялась:

— Хорошо, не буду, тогда и ты не задавай такой глупый вопрос.

— Договорились.

Она повернула голову прямо, и глядя в потолок протянула:

— Мне надо тебя кое о чем спросить… Я понимаю, что уже поздно, и может быть глупо, но мне надо знать бежать ли мне в понедельник сломя голову к врачу. Мы не пользовались презервативом.

После паузы он сказал: