— Срочно!!!

Ошарашенные чиновники управления на минуту немели и безвольно подписывали разнарядки на необделий, нейтронные щиты и прочие дефициты. И лишь когда я направлялся к выходу, задыхаясь, удивленно хрипели мне в спину:

— Позвольте! А собственно, кто вы?

— Представитель Земли! — отвечал я, не удостаивая взглядом своего очередного собеседника, и спешил к другому кабинету.

Работа по оформлению документов, на которую капитан давал мне ориентировочно часов шесть-семь, была проделана за двадцать три минуты. Филимон засекал время. Подозреваю, что мною был установлен галактический рекорд по данному виду бюрократического многоборья. Впрочем, я не тщеславный, а потому не стал требовать от жителей планеты Арис чеканки памятной медали по данному поводу.

Еще через десять минут роботы под наблюдением Филимона загрузили вездеход всеми нужными материалами, и мы покинули территорию управления.

— Какие будут приказания? — спросил Филимон, поглядывая на меня с заметно возросшим уважением. — Возвращаемся на звездолет или будем осматривать город?

Я достал из кармашка визитную карточку Терзалии.

— Улица Голубой розы. Старая мельница. У меня резерв времени — семь часов. Поехали!

Еще через семь минут я тихо постучал в дверь квартиры Терзалии Крис. Сердце мое бешено колотилось. Самые черные мысли и сомнения посещали мою душу. Я осознал, как хлипки и несбыточны мои надежды увидеть Терзалию, говорить с ней. «Полно, — говорил я себе, — да дома ли она? Ведь сейчас день, что ей в это время делать в квартире? Она ушла по своим делам. А если даже и не ушла? Разве она обязана помнить каждого встречного? Наивный, на что ты надеешься? Возвращайся, Филимон ждет тебя в вездеходе во дворе дома. Долго еще бедному роботу ржаветь от безделия в кабине? Чего ты ждешь?»

Наверное, я уговорил бы себя и убежал бы, струсил, но тут мне вспомнились слова Степана о решительности, смелости и тому подобных материях, ноги мои налились свинцовой тяжестью, прилипли к крыльцу, и в это мгновение за дверью послышались тихие шаги, звякнул замок и дверь распахнулась.

На пороге в призрачном освещении неоновой лампы появилась стройная фигура Терзалии в каком-то замысловатом вишнево-перламутровом одеянии. Мгновение Терзалия рассматривала меня, затем всплеснула руками:

— Тимофей!

Сказано это было с такой неподдельной радостью, что я остолбенел окончательно. Мне вдруг почудилось, что еще секунда — и Терзалия бросится мне на шею, я же настроился перед этим на куда более сдержанный, прием и теперь совсем был сбит с толку и не мог вымолвить ни слова, лишь совершенно идиотски улыбнулся.

— Ой, как хорошо, что ты пришел! — продолжала Терзалия, хватая меня за руку. — Что же ты стоишь, проходи! Я ждала тебя еще два дня назад. Какой ты молодец! Пришел! Не забыл! Умница! — И она повела меня, потянула за собой в длинный сумрачный коридор и в комнату. Я едва успевал за ней и все еще не в силах был вымолвить ни единого слова.

Она знала мое имя! Ждала меня еще два дня назад!? Чудеса!

«Имя узнать, допустим, не трудно: сделал запрос информационной службе космофлота — и готово! Все сведения о прилетающих звездолетах, их экипажах и пассажирах заносятся в память машины. А вот ждала она меня почему? Почему меня? Не Степана, не Григория, а меня… Непонятно», — я мучил себя этими вопросами, но не находил пока ответа.

Между тем мы вошли в светлую, красиво и уютно обставленную комнату, видимо, гостиную. Терзалия подвела меня к небольшому диванчику и кивнула:

— Садись! Сейчас мы с тобой пообедаем. Ты ведь голодный, правда? Подожди минутку, я быстро.

— Да нет, не стоит беспокоиться… Ради всего святого! Я не так давно перекусил… Я вполне сыт… Извини… — Наверное, я бы еще долго выдавливал из себя разные бормотания и оправдания, но Терзалия добродушно усмехнулась, погрозила пальчиком и упорхнула из комнаты.

Не успел я осмотреться и хоть немного собраться с мыслями, как хозяйка возвратилась вместе с кухонным роботом, прикатившим тележку с различной снедью и напитками.

За столом как-то постепенно, незаметно Терзалия разговорила меня, успокоила. Моя скованность исчезла. И вскоре я чувствовал себя уже как дома, стал совершенно счастлив. За едой и коктейлями мы неторопливо, степенно беседовали о Земле и об Арис, о тысяче различных вещей. Она расспрашивала меня о моей жизни на Земле, о работе в институте, о том, как я попал на «Звездный орел». Я пытался побольше разузнать о самой Терзалии, ее увлечениях, привязанностях, о жизни на планете Арис.

— У нас здесь свои особенности, своя специфика существования, говорила Терзалия. — Хотя, наверное, и на Земле, и на любой другой планете есть своя экзотика, местный колорит, уникальные условия. Верно?

— Да, конечно, но на Арис, мне говорили, творится что-то невероятное. Не страшно здесь жить?

Терзалия улыбнулась:

— Ко всему привыкнуть можно, а если и родился на этой планете, то другой жизни уже и не мыслишь. А тебе-то самому на Земле не страшно было?

— На Земле?!

— Да. Ты ведь сам только что рассказывал, как несколько лет занимался в своем институте пустяками, по сути, никому не нужной темой. И ты все те годы знал, что растрачиваешь жизнь на пустяки, на ерунду, знал, что упущенное время не вернуть. Тебе не было страшно?