Крылатые наездники падали сверху на гусениц, точно коршуны на добычу, и усаживались у них на спинах.

– Едут! Едут! – засмеялась Валя. – Настоящие наездники!

Это было похоже на забавное представление в цирке, где собаки катаются на лошадях, а на кошках мчатся перепуганные мыши.

Ребята захлопали в ладоши. Но вдруг Валя опустила руки, поглядела на профессора и растерянно спросила:

– Эти… микры… что ж они делают?

Она увидела, как наездники быстро поднимают вверх брюшко с острой шпагой на конце и со всего размаху вонзают эту шпагу в спины гусениц. Кольнув гусеницу, они сейчас же взлетали вверх.

– Дерутся! – сказала Валя. – Дерутся, а не катаются!

– И не дерутся, и не катаются! – ответил Иван Гермогенович. – Наездники прокалывают своим острым яйцекладом кожу гусеницы и под кожу кладут яички. Через некоторое время из яиц выйдут личинки наездника и примутся уничтожать гусениц… Они, я полагаю, сожрут гусениц раньше, чем из них выйдут бабочки-шелкопряды… Если бы, друзья мои, не было наездников, сосновый шелкопряд пожрал бы все леса, но микрогастер не дает ему расплодиться. Поэтому мы можем назвать микрогастера лучшим сторожем наших лесов.

– А нельзя ли разводить их искусственно? – спросил Карик.

– Микрогастеров?.. Можно! – сказал профессор.

– Так почему же их не разводят?

– Пробуют, но не всегда эти опыты бывают удачны, – ответил Иван Гермогенович. – К сожалению, в личинки этих наездников откладывают свои яйца другие наездники. Правда, совсем крошечные, но эти яйца убивают микрогастера, и он погибает.

– Вот паразиты! А разве нельзя эту мелюзгу уничтожить?

– Можно! У этих крошечных наездников есть тоже свои враги, тоже наездники. Это уже совсем малютки.

– Ну вот, – сказал Карик, – этих-то, значит, и надо разводить!

– Да, это, конечно, разумно, – согласился профессор, – да вот беда: есть еще на свете наездники, которые откладывают свои яйца в личинки этих полезных крошек.

Карик смущенно развел руками:

– Вроде… сказки про белого бычка. Начало есть, а конец потерялся.

– Вот именно, вот именно! – подхватил Иван Гермогенович. – Иной раз кажется, что ты уже нашел конец и все, все узнал о том или ином животном, но стоит только поглубже и посерьезнее вникнуть в суть дела, как убеждаешься, что в твоих руках не конец, а только начало новой, увлекательной главы исследования.

Профессор позабыл, что он сидит на кусочке коры. Он вскочил и с жаром начал говорить о том, как ученые, точно Колумбы, путешествуют ежедневно в неведомых странах и как открывают они все новые и новые материки.

По коре, точно по широкому проселочному тракту, ползли вверх шелкопряды. Навстречу им спускались гигантские жуки. Над сосновой дорогой порхали крылатые животные. Профессора бесцеремонно толкали гусеницы-шелкопряды, деловито ползущие вверх. Его чуть не свалил с ног огромный черный жук, а он все говорил, говорил, говорил…

Как долго простоял бы Иван Гермогенович на кусочке коры, словно на кафедре, неизвестно. Возможно, что беседа затянулась бы до вечера. Но тут неожиданно в нее вмешался какой-то крылатый зверь. Он камнем упал рядом с профессором и ударом крыла отбросил его в сторону. Потом, приподняв вверх брюхо с длинной острой пикой, зверь коротким, сильным ударом пробил кору около самой головы профессора.

Пика глубоко погрузилась в кору.

Ребята и вскрикнуть не успели, а животное уже выдернуло пику и исчезло так же молниеносно, как появилось.

Карик и Валя прижались к красной скале. Бледные от испуга, они тяжело дышали.

– Ну вот, – приподнялся с коры Иван Гермогенович, – я немножко заболтался, кажется! А нам ведь надо до ночи спуститься на землю.

Он поглядел на Карика, на Валю и сказал:

– Ничего опасного! Это самый обыкновенный талесса, или, попросту говоря, тоже наездник.

– Он кладет яички в кору?

– Зачем же в кору? – сказал профессор. – Он положил яички в личинку вредителя сосны.

– В личинку? – оглянулся Карик. – Где же она?

– Под корой!

– Как же вы ее видите?

– Я ее не вижу, но готов ручаться чем угодно, что под нами, под слоем коры, шевелится личинка какого-нибудь жучка-усача.

– Значит, наездник видит сквозь кору?

– Нет. Он тоже не видит личинки, но он ее чувствует… Нам, впрочем, этого не понять. Мы вообще плохо знаем нравы и жизнь насекомых. А многое из жизни этих удивительных созданий и вовсе нам неизвестно. Мы хорошо не знаем даже, для чего, например, нужны насекомым усики, – сказал Иван Гермогенович.