Там нечем дышать, там темно и страшно, ты не знаешь, как там страшно... В аварийных шахтах, куда людей давно не посылают. Ты представь, какая экономия - нам ни света не надо, никаким газом нас не отравишь, да и силу с вашей не сравнить. И все бы хорошо, вот только там случаются обвалы. И мы остаемся там, под землей, но не умираем. Долго-долго не умираем, так долго... просто лежим и ждем. Только никто не приходит.
Кофе и вечные вопросы
Николаос
Журнал “Самиздат”
Рассказ: Мистика
Серия: Rest (3)
Холода как пуховые одежды нас с тобой оберегают… никому никогда мы не расскажем, кто мы есть и что мы знаем… но немножечко жаль, что нам с тобой давно не снится в поле клевер… впрочем, клевера нет, а есть везде лишь только север… север… север…
К.
*
– Новости?
– Взрыв на Скачинского, южный сектор. Опять метан. Обвал породы, примерно на полквадрата.
– Жертвы есть?
– Человеческих - нет.
– Отлично…
*
Приехал я еще засветло. Всю дорогу в голове вертелась песня, услышанная по радио “Точка”, и не мудрено - у нас его слушает весь офис, от Влады до секретарши Анжелочки. Хотя надо сказать, оно подходит лучше некуда. Не представляю, чтобы в нашей конторе завывало какое-нибудь попс-FM.
Я вышел на Крупской, чтобы немного пройтись пешком, а песня все не отставала. …Жить, замерзая от холода, жить, не любя и не веря, в пасти огромного города, в пасти голодного зверя… И что-то там еще про слишком много желающих и слишком жесткие правила. Кажется, группа называлась “Факты” - название не в бровь, а в глаз. Катин голос в трубке звучал отстраненно и бесцветно, как, впрочем, и всегда. Я не знал, что ей от меня надо, но не отказал. Может, из-за Черныша, может, из-за предчувствия.
Город приятно удивлял, быстро и деловито хорошея, буквально не по годам, а по дням. Глядишь, и до евростандарта недалеко… во всяком случае, улица Артема - Бродвей ни дать ни взять, нигде не видно ни облупленного балкона, ни ободранной стены, и деревьев стало гораздо больше. Да, в сравнении с Ямайкой здесь полный Париж, кроме шуток. А последние три года - далеко не только с Ямайкой.
Я не заметил, как добрался до кинотеатра Шевченко и остановился под афишей. В малахитовом зале шел “Блэйд-2”, мрачная угольная физиономия Снайпса не предвещала ничего хорошего, и у меня не было оснований ему не доверять.
Продавщица на лотке явно посматривала на меня, но не найдя “искры взаимности”, начала потихоньку сворачивать книги. Я зацепил одну - Энн Райс, “Царица проклятых”.
– Интересуетесь вампирами?
– живо спросила девица, не прекращая движение жвачки по рту.
– Скорее они мной.
Движение жвачки на мгновение замедлилось наткнувшись на дискомфортную идею, однако же преодолело ее, как камень на дороге, и без проблем продолжалось дальше. Она пожала плечами и принялась наполнять еще один ящик.
Это было вовремя. Темнота пришла внезапно, как приходит сон: стоит на секунду отвлечься - и она здесь. В городе темнее не стало, зажглись фонари и витрины магазинов, но это был очаговый свет. Он яркий и слепящий, но стоит сделать шаг в сторону, и его нет.
Катя появилась так же, как и темнота. Она стояла у колонны кинотеатра, будто уже давным-давно, и смотрела на меня, отражая в глазах красноватые огни одной из витрин. Так, по крайней мере, казалось прохожим, которые скользили по ней беглыми взглядами, не находя ничего интересного, чтобы задержаться.
– Давно ждешь, Воронцов?
– спросила она.
– Недавно.
Иногда я просто рад, что среди них не принято здороваться - и вряд ли потому, что они не болеют. Просто чаще всего это неуместно - если и желать им здоровья, то скорее психического. На ней была болоньевая стеганая куртка на два размера больше, исписанная маркерами. Куртка Черныша. Шея обмотана знакомым белым шарфом - тоже Черныша. Катя подошла ко мне, лениво оттолкнувшись от колонны, и я не мог вспомнить, был ли при жизни на ее лице этот синеватый оттенок изморози на окнах. Меня обдало резким запахом дешевых сигарет - одну из них она сейчас сжимала в пальцах.
– Что за дрянь ты куришь?
– Какая на фиг разница, - Катя выпустила из легких густое темное облако.
– Зато перебивает этот поганый дух. Он меня с ума сводит.
Кроме ядовитого дыма от сигарет без фильтра я не слышал никаких неприятных запахов. Даже наоборот. Недавно прошел дождь, и от асфальта и клумб поднимался тонкий аромат весны и пасмурной погоды, который всегда создает такое особенное настроение.
Но куда мне до ее обоняния.
– Ты голодная, - сказал я, - почему не поела?
– Не называй это так.
– Катя изобразила пальцами инъекцию.
– Если честно, то я никогда не любила иголочки.
Я хотел рассказать анекдот про парня, который боялся уколов, но работал над собой и теперь без укола жить не может. Но вовремя передумал.
– Нет, кроме шуток. Если хочешь, давай проедемся - где там ваш ближайший центр? На Северном?
– На Крытом… А что? Боишься меня?
Я оглянулся.
– Думаю, ты не пустишь мне кровь посреди улицы. А еще думаю, ты не затем меня позвала.