Купили мы тогда все что хотели. Приехали домой хоть и уставшие, но довольные, с полными сумками. Одного ликера «Старый Таллин» бутылок десять набрали и коробок с кукурузными палочками у каждого штук по десять, конфеты, джем в тюбиках и т.д.

Надо заметить, что эстонцы и в наше время недолюбливали русских, и как только в магазинах или на улице слышали русскую речь, тут же делали вид, что по-русски ничегошеньки не понимают, и у них ничего не возможно было спросить.

К концу лета мы ушли с КШФ, прихватив кое-что из их аппаратуры, вместе со своей. Что добру пропадать?! Ленке играть разонравилось, да и нам как-то тоже. Тем более, что наш руководитель все больше преподавал нам теорию, а не практику. Сейчас-то я понимаю, что это основа музыки, и она необходима, а тогда все это учить было влом. Мы все больше надеялись на свой слух, — «снимали» музыку с записей любимых групп.

Впрочем, мы особо и не расстраивались. Дома у меня была вся аппаратура, кроме ударной установки. Были и приставки для гитар, и микрофон новый я купил недавно за 80 рублей. Классный кстати микрофон для того времени был.

Ольге тоже купили старенькую бас-гитару «Урал» с рук, за 100 рублей, вместо «Марии», которая уже вообще разваливалась к тому времени. Так что занятия музыкой продолжались.

Глава 6

Началась осень. Продолжилась моя учеба в ПТУ. Ольга работала на КШФ и училась в вечерней школе. Я все чаще прогуливал занятия, в основном, чтобы поскорее встретиться с Ольгой. Частенько бывало такое: если я знал, что Ольга сегодня с утра дома (она работала и в вечернюю смену), я собирался с утра вроде как в училище. И даже выходил из дома. Шел, вроде как на автобус, как думали мои бабушка и мама. Но выходя из парадной, я тут же заходил в другую, поближе к Ольгиному дому и с нетерпением ждал, когда Ольгина мама выйдет из их парадной и уедет на работу в Пушкин. Как только я замечал, что тетя Таня ушла на остановку, я тут же топал к Ольге. Она открывала, мы целовались, я быстренько раздевался и нырял к ней в теплую постельку! Конечно, это происходило лишь тогда, когда она работала в вечернюю смену и ее два младших брата уезжали с ее мамой, или оставались в интернате, а не оставались дома, а младшая сестра тоже уходила в школу.

Работала Ольга в вечер через неделю, так что такие встречи происходили у нас довольно часто. Если же она работала в утро, то мы встречались вечерами у меня. У меня в комнате была защелка, так что застать нас в неподобающем виде было трудновато, да и не было у моей матери, как я уже говорил, привычки без стука врываться в комнату.

Ольга, попрактиковавшись в интимных делах год с Фиделем, уже умела много из того, о чем наши предки и подумать стеснялись. Для нас же все, что наши мамы с ужасом называли «извращением» (а извращением для них была даже смена позы!), было уже в порядке вещей. Мы не боялись и не стеснялись экспериментировать в постели.

Я в те годы доставал помимо фирменных пластинок, еще и порно-журналы, которые тоже продавали на толкучках, так что нам было на чем учиться. На выходные мы все чаще вообще уезжали в наш старый дом, в Петро-Славянку. Дом пока еще стоял, ключи были у меня, так что сам бог велел ездить туда отдыхать, пока была возможность.

Я говорил своим, что еду в Славянку по каким-то делам, Ольга говорила своей маме, что остается ночевать у подруги, затем, рано утром, мы встречались на вокзале, соблюдая конспирацию и заранее запасшись несколькими бутылками портвейна и едой на два дня, пускались во все тяжкие…

В остальном же наша жизнь, шла как обычно. В свободное время мы чаще всего занимались музыкой, но часто бывало и в кино ходили и с друзьями тусовались.

Глава 7

Все чаще у нас в ПТУ была практика на «Волне». После нее я обычно заходил на свалку телевизоров и, набрав полную сумку радиодеталей, ехал домой. Дома мы с Андреем начали делать большие колонки с нас высотой. Тогда крутизной считалось, если колонки в рост человека были. Да и мощные динамики были такие огромные, что их в маленький корпус не установишь, особенно, если их штук шесть.

Еще мы скинулись и купили маленький усилитель-комбик, к которому подключалось сразу несколько инструментов. В общем, все складывалось довольно неплохо. Правда моя комната была опять больше похожа на склад музыкальной аппаратуры, чем на жилую комнату, но я был человек не привередливый.

Иногда ко мне заходили Лена Кочкина с Саней Ильиным (они продолжали встречаться), заходил временами Саня Тикин из нашего бывшего класса. Частенько заходил Олег Николаев из бывшего Б-класса. Он жил возле завода «Военхот», в трехэтажном доме, напротив моего. В те времена нашей молодости, вместо девятиэтажки, напротив моего 48-го дома, стояли три трехэтажных многоквартирных дома и какие-то сараи. Вскоре, когда эти дома решено было снести, Олег переехал в другой дом на улицу Тазаева. Но после школы у всех началась своя, новая жизнь и мы встречались все реже и реже.

Пролетели ноябрьские праздники, потом было опять мое день рождения, которое мы отмечали, как всегда толпой. Вот так и закончился этот год.

1982 год.

1982 год.

Немного истории

Одиннадцатого ноября 1982 года весь Советский Союз из газет узнает, что на 76-ом году жизни умер Леонид Ильич Брежнев. Вообще дата смерти Брежнева — 10.11.1982., поскольку сама смерть произошла десятого ноября, но по каким-то причинам эту информацию скрыли от советского народа ровно на день.

Брежнев в последние годы жизни не отличается здоровьем. Сказалось видно то, что Леонид Ильич не отказывался от удовольствий, которые могло дать его положение. Уже в начале семидесятых годов возникает необходимость в постоянном присутствии врачей. Во всех местах, где живет Брежнев, появляются специальные медицинские кабинеты.

Еще в 1976 году у Леонида Ильича начинаются серьезные болезни, и Брежнев впервые переживает клиническую смерть. Врачи спасают жизнь генсеку, но от работы приходится отказаться более чем на два месяца. С этого момента врачи следуют за Брежневым по пятам. И как оказалось не зря. В последующие шесть лет Леонид Ильич переживает еще несколько инфарктов и инсультов.