«2 мая 1968 года в Латинском квартале – районе Парижа, где находятся многие институты, — вспыхивает студенческий мятеж. Учащиеся требуют открыть факультет социологии в парижском пригороде Нантере, закрытый после аналогичных беспорядков, вызванных старинными, «механическими» методами образования и рядом бытовых конфликтов с администрацией. Начинаются поджоги автомобилей. Вокруг Сорбонны возводятся баррикады. Срочно вызываются отряды полиции, в борьбе с которыми несколько сот студентов получают ранения. К требованиям мятежников прибавляется освобождение их арестованных коллег и вывод полиции из кварталов. Правительство не решается эти требования удовлетворить. Профсоюзы объявляют суточную забастовку. Позиция де Голля жёсткая: с мятежниками переговоров быть не может. Премьер-министр Жорж Помпиду предлагает открыть Сорбонну и удовлетворить требования студентов. Но момент уже потерян.

13 мая профсоюзы выходят на грандиозную демонстрацию, прошедшую по всему Парижу. Прошло десять лет с того дня, как на волне алжирского мятежа де Голль объявил о готовности взять власть. Теперь над колоннами манифестантов развеваются лозунги: «Де Голля — в архив!», «Прощай, де Голль!», «13.05.58—13.05.68 — пора уходить, Шарль!» Анархиствующие студенты заполняют Сорбонну. Забастовка не только не прекращается, но перерастает в бессрочную. 10 миллионов человек бастуют по всей стране. Экономика страны парализована. Все уже забыли о студентах, с которых всё и началось. Рабочие требуют сорокачасовой рабочей недели и повышения минимальной зарплаты до 1000 франков. 24 мая президент выступает по телевидению. Он говорит о том, что «страна находится на грани гражданской войны» и что президенту должны быть предоставлены, через референдум, широкие полномочия для «обновления», причём последнее понятие не конкретизировалось.

30 мая де Голль в Елисейском дворце читает очередное радиовыступление. Он заявляет, что не покинет своего поста, распускает Национальное собрание и назначает досрочные выборы. Последний раз в жизни де Голль использует шанс твёрдой рукой положить конец мятежу».

Такие вот дела. Не буду тебя утомлять, читатель, скажу только, что дело закончилось отставкой Де Голля. А теперь, читатель – сам реши. Ситуация, описанная выше, говорит о том, что во Франции все нормально со свободой, равенством и братством? Или – все-таки нет?

Итак – во Франции все еще бунтуют. И значит жизнь по настоящему хорошей - не стала! Значит – одно из двух. Либо во Франции нет настоящей свободы, настоящего равенства и настоящего братства и революция 18 века не достигла своих целей. Либо в расчеты изначально закралась ошибка и свобода, равенство и братство не делают жизнь людей хорошей, и в этом случае революция тоже «накрылась медным тазом». В общем – на лицо еще один грандиозный провал.

А знаешь, читатель, что думал о революциях уже упомянутый Джордж Оруэлл? В своей знаменитой книге, которая называется «1984», он написал такие слова:

«На протяжении всей зафиксированной истории в мире были люди трех сортов: высшие, средние и низшие. Группы подразделялись самыми разными способами, носили всевозможные наименования, их численные пропорции, а также взаимные отношения от века к веку менялись; но неизменной оставалась фундаментальная структура общества. Даже после колоссальных потрясений и необратимых, казалось бы, перемен структура эта восстанавливалась, подобно тому, как восстанавливает свое положение гироскоп, куда бы его ни толкнули.

Цели этих трех групп совершенно несовместимы. Цель высших — остаться там, где они есть. Цель средних — поменяться местами с высшими; цель низших — когда у них есть цель, ибо для низших то и характерно, что они задавлены тяжким трудом и лишь от случая к случаю направляют взгляд за пределы повседневной жизни, — отменить все различия и создать общество, где все люди должны быть равны.

Таким образом, на протяжении всей истории вновь и вновь вспыхивает борьба, в общих чертах всегда одинаковая. Долгое время высшие как будто бы прочно удерживают власть, но рано или поздно наступает момент, когда они теряют либо веру в себя, либо способность управлять эффективно, либо и то и другое. Тогда их свергают средние, которые привлекли низших на свою сторону тем, что разыгрывали роль борцов за свободу и справедливость. Достигнув своей цели, они сталкивают низших в прежнее рабское положение и сами становятся высшими.

Тем временем новые средние отслаиваются от одной из двух других групп или от обеих, и борьба начинается сызнова. Из трех групп только низшим никогда не удается достичь своих целей, даже на время. Было бы преувеличением сказать, что история не сопровождалась материальным прогрессом. Даже сегодня, в период упадка, обыкновенный человек материально живет лучше, чем несколько веков назад. Но никакой рост благосостояния, никакое смягчение нравов, никакие революции и реформы не приблизили человеческое равенство ни на миллиметр. С точки зрения низших, все исторические перемены значили немногим больше, чем смена хозяев».

Прислушайся к мнению Оруэлла, читатель! Он не просто книжный червяк, он за революцию в Испании воевал, так что в революциях разбирается. И это – не пессимизм! Это самый настоящий реализм, реализм, пришедший с опытом, прочувствованный на собственной шкуре!

Дальше неизбежен вопрос – ну почему же? Почему?! Почему революции не достигают своих целей?

Ответу на этот вопрос будет посвящена вторая глава это книги, и поэтому сейчас мы его опустим.

Главное понимать – где бы ни была революция, когда-нибудь она кончиться, и наступит очередной период стабильности. И вот где-то лет через 10 выйдет какой-нибудь восторженный революционный герой на улицу, трезво, придирчиво оглянется вокруг, и с ужасом поймет – ничего-то он не изменил! Даром рвались бомбы и звучали выстрелы, даром гибли люди – и революционные товарищи, и защитники старого тиранического режима, и случайные прохожие, оказавшиеся не в том месте и не в то время.