Леви.

P.S. У Сары дела хорошо. Она по вам скучает.

Я нажал кнопку «Отправить» и ощутил давно забытое чувство. Надежду.

Пикси

Я смотрела на тюбик красной краски. На улице бушевала стихия. И внутри меня проснулось нечто дикое и бесстрашное. Это нечто хотело выбежать в ночь, кожей ощутить бурю, дрожать от раскатов грома, чувствовать тяжесть мокрых волос.

Вот почему в такую погоду рисуется лучше всего.

Я не рисовала в цвете с прошлого года. Просто перестала... чувствовать цвет. Но несколько дней назад внутри меня что-то проросло. Пришло в движение. Требовательно подняло голову. И я больше не могла это игнорировать.

Поэтому я обшарила множество запечатанных коробок, перебирая вещи, пока не нашла цветные краски. Затем включила на полную мощность «Florence + the Machine» и встала перед чистым холстом, понятия не имея, что хочу нарисовать.

Я снова перевела взгляд на краски.

Красный. Слишком громко. Страстно. Неизбежно.

Я перевернула тюбик и полностью его выдавила на холст. Вот он. Красный.

Затем я просто погрузила в него кисть и... вот же черт.

Я подставила руку, брызнула в ладонь краску и размазала все это по полотну. На белом все мазки казались грубыми и неправильными. Порочными. Уголок моего рта пополз вверх, я выдавила в ладонь еще больше красной краски и начала размазывать ее по всей поверхности рисунка, пока тот не превратился в мешанину красных мазков.

Когда красный закончился, я схватила тюбик голубого цвета и наполнила руки цветом мира и спокойствия, который стала размазывать поверх того, что уже было.

Затем зеленый. Жизнь. Начало. Исцеление.

И желтый. Счастье.

Фиолетовый. Надежда.

Цвета въедались в мои глаза до тех пор, пока я не перестала представлять без них окружающий мир. Мое сердце обратилось в огонь, будто раньше оно было заморожено, а оттаивать начало только сейчас... Бог мой, я стала возвращаться к жизни.

За окном звучали раскаты грома, а я водила рукой по цветным кляксам. Это было безумием, как снаружи, так и внутри. И этим оно и было прекрасно.

А затем я услышала как включился телевизор в комнате Леви.

Леви

Я смотрел телевизор и пытался не думать о том, во что одета девушка за стенкой во время рисования. Я точно знал, что она делает, так как из комнаты Пикси доносились песни «Florence + the Machine». С точки зрения моей соседки эта музыка определенно подходит для рисования.

Она трижды ударила в стену и закричала:

— Сделай тише!

Я убавил громкость на два деления.

Еще удары.

— Еще тише!

— Эй! Сквозь твой долбеж и телевизора-то не слышно, — крикнул я.

— Р-Р-Р!

Победа была за мной.

Я снова стал смотреть шоу, но отвлекся на завывание ветра за окном. Кажется, грядущий день грозил мне полномасштабной уборкой во дворе.

Внезапно электричество вырубилось, и я стиснул зубы.

Пикси.

В грозу? Серьезно?

Я вышел из комнаты и направился в коридор. Мной скорее владело веселье, нежели злость, но, тем не менее, последняя тоже присутствовала.

Меня удивили две вещи.

Первая — невинное выражение лица Пикси в сером свете Луны, почти скрытой за тучами.

Вторая — на ней ничего не было.

Не совсем, но все-таки. На Пикси была просвечивающая майка и трусики, которые оставляли мало простора воображению. Но с тем же успехом она могла бы быть и голой, потому что все, что видел я — покрытую краской голую Пикси.

— Какого ЧЕРТА ты делаешь? — взорвалась она, и несколько смутилась из-за отсутствия на ней одежды, равно как и я. — Как ты смеешь запросто сюда врываться?

Я усмехнулся:

— Может быть по той причине, что ты вышибаешь пробки, когда вздумается?

— Я не вырубала электричество.

— В следующий раз просто пригрози, и я выключу этот долбаный телевизор, лишь бы только не выходить на улицу.

Она сделала ко мне несколько шагов и остановилась прямо передо мной.

— Я. Не вырубала. Электричество.