Так заканчивается история этого замечательного издания.

«КАБИНЕТ АСПАЗИИ»

Известный дореволюционный библиофил и знаток русских иллюстрированных изданий В. А. Верещагин в 1914 году в Петербурге выпустил почтенной толщины книгу «Памяти прошлого» . В книге помещен ряд статей и заметок о старинной мебели, о веерах, о модах, о книгах и о многом другом. Все эти статьи и заметки были ранее напечатаны автором в журналах «Старые годы», «Русский библиофил», «Столица и усадьба» и других.

Весьма возможно, что напечатанные порознь, статьи эти оставляли приятное впечатление, но будучи собранными вместе, в одну книгу, они стали чуточку напоминать каталог комиссионного магазина, владелец которого расхваливает свой товар исключительно только по той причине, что он старинный. Никаких других достоинств, кроме древнего года рождения, у этого товара не оказалось.

Это тем более обидно, что В. А. Верещагин — человек с несомненным вкусом. Он был председателем петербургского Кружка любителей изящных изданий и выпустил ряд книг, образцовых по оформлению2.

Любование стариной, вне связи с историей, развитием науки, культуры и искусства,— совершенно непонятно.

Предисловие автора книги «Памяти прошлого», в котором говорится: «От современной нам тусклой бездарности, от томительных будней мы словно стремимся уйти в мир иной, где жили полнее и благороднее чувствовали», — сейчас просто смешно. Это же опять знаменитое: «В старину живали деды веселей своих внучат»...

Забавно, что в самой старинной книге, имеющейся у меня в библиотеке, в сочинении Семеона Полоцкого «Притча о блудном сыне», примерно это же самое говорилось в 1685 году, почти триста лет назад!

Да когда же, в конце концов, эти самые деды жили действительно лучше! При Адаме, или при Ное?

В книге В. А. Верещагина «Памяти прошлого» мое внимание остановила заметка, озаглавленная: «Кабинет Аспазии. Альманах на 1815 год».

Заметка написана в том же сентиментально-восторженном тоне, как и вся книга. Начинается заметка словами: «Вы конечно помните Аспазию, знаменитую гречанку, красавицу, умницу, обучавшую афинян красноречию, жену Перикла, друга Алкивиада и Софокла. Ее памяти посвящен прелестный альманашек 1815 года».

И далее: «Благоуханными цветами он усыпает свою дальнюю дорожку. Это не пышные розы и не роскошные орхидеи, пробуждающие своей чувственной прелестью греховные помыслы. Это скромные полевые цветочки: голубые васильки и незабудки, желтые лютики и алые лазоревки, душистые и нежные...»

Ряд примеров, приводимых В. А. Верещагиным, показывает, что альманах «Кабинет Аспазии» посвящен авторами и издателями (ни тех ни других В. А. Верещагин не называет) — женщинам, «прекрасному полу»... Разговор идет о модах, о «прелестных ручках и ножках» и о всем прочем, что характеризует подобные же издания того времени, вроде «Журнала для милых», «Дамского журнала» и так далее.

Заканчивает свою статью В. А. Верещагин призывом: «Перелистайте же альманах лучше сами! Вы найдете, я уверен, на его пожелтевших страницах еще много таких же маленьких розовых жемчужин. Пробегите его нежные мадригалы и наивные эпиграммы, чувствительные романсы и элегии, дифирамбы и сказки, побасенки и песни. Они очаровательны любезной своей искренностью и свежей непосредственностью».

Я уже говорил, что альманахи и сборники — это своего рода «конек» моего книжного собирательства. Однако «Кабинета Аспазии» я в своем собрании не имел и, честно говоря, до В. А. Верещагина ничего о таком альманахе не слышал. Неудивительно, что я кинулся к своим «книжникам, но не фарисеям» с воплем: «Достаньте мне «Кабинет Аспазии»!

Книжники пожимали плечами и отвечали, что-де слыхать они о таком альманахе слыхали, но что он уже давненько не попадался...

— Да как давненько-то? — спросил я у одного, наиболее расположенного ко мне «мага и волшебника» книги,— год, два, десять?

— Ну, десять — не десять,— ответил мне «маг и волшебник»,— но я, как вы знаете, работаю в книжном деле лет сорок, так вот все сорок лет и не попадался...

Я понял, что «Кабинет Аспазии» принадлежит к тем непрославленным книжным редкостям, которые порой встречаются куда реже знаменитых и прославленных раритетов. О последних все знают, все их берегут, а такие вот «Кабинеты Аспазии», если иногда и появляются, то на них никто и внимания не обращает. При случае, их можно купить за копейки, только где же искать случай?

Но случай все-таки пришел.«ИЧСН». Долгое время это расшифровывали, как «и черт с ним», то есть — полностью: «Колоколыцику петля готова и черт с ним». Советский литературовед Ю. Г. Оксман предложил куда более точную расшифровку «ИЧСН». Это значит: «и Чернышевскому с Некрасовым», или полностью: «Колоколыцику петля готова и Чернышевскому с Некрасовым». Ю. Г. Оксман, конечно, держится более правильного мнения о мере подлости господина Федорова.

У меня было одно чрезвычайно приятное знакомство, которым я очень дорожил и берег его, что называется как «зеницу ока». Это — знакомство (с горечью говорю — было) с ленинградским профессором-литературоведом Василием Алексеевичем Десницким, скончавшимся недавно на 81 году жизни.