Зато по периметру города шли аллеи, по которым можно было гулять. А какие виды открывались со смотровых площадок! На одной из них ребята просидели минут сорок, любуясь окрестностями.

– Интересно, как тут зимой? – задала Ванда вопрос, являвшийся, по сути, риторическим – Лука в Урбино в холодный сезон не бывал.

– Думаю, скользко, – ответил парень. – Не представляю, как местные передвигаются по своим улочкам, например, в гололед. Здесь же сплошные горки, после дождя и то пройти страшно!

– А мне бы понравилось жить в таком городе, – мечтательно произнесла девушка. – Учиться в местном университете… Вот здорово бы было… А ты бы приезжал в гости.

– Сюда не очень-то наездишься, – невесело как-то усмехнулся Лука. – Это тебе не Сан-Марино – сел на автобус, и через час ты уже там.

«А что в Сан-Марино?» – хотела спросить девушка, но вспомнила, что там живет его друг.

– Да, Сан-Марино, конечно, ближе, – только и сказала она.

После смотровой площадки ребята обошли весь город по периметру, а затем прошлись по центру, вернувшись снова к лавочке старинного серебра. Она по-прежнему была закрыта.

– А если она вообще сегодня не откроется? – озвучила Ванда свои опасения.

– Тогда придется приехать еще и завтра, – пожал плечами парень. – Если ты, конечно, твердо решила познакомиться с ее хозяином.

– Все равно, давай подождем до вечера. Вдруг нам все-таки повезет сегодня, – попросила она.

– Не вопрос, – улыбнулся ее спутник.

Еще полтора часа они изучали экспозицию дома-музея Рафаэля и просто гуляли по городу. Оба проголодались и устали.

– Как ты смотришь на то, чтобы съесть что-нибудь? – спросил Лука, и Ванда тут же согласилась:

– Очень даже положительно! Я видела кафе рядом с лавкой. Заодно и посмотрим, не открылась ли.

Еще на подходе к магазинчику ребята увидели, что он и правда открыт. Дверь была призывно распахнута, внутри горели разноцветные светильники.

– Ты не мог бы подождать меня в кафе? – попросила Ванда. Сейчас она вовсе не была уверена в том, что у нее хватит сил зайти, и не хотела, чтобы парень видел ее нерешительность и слабость. – Мне будет легче пойти туда одной.

– Ты уверена? – Лука удивленно смотрел на нее. – Мне казалось, что тебе, наоборот, нужна поддержка.

– Уверена, – кивнула она. – Так будет лучше. – И добавила: – Думаю, я недолго, так что особо ждать тебе меня не придется.

Он явно хотел что-то сказать, но промолчал, лишь ободряюще ей улыбнулся и зашагал к находящемуся на другой стороне улицы ресторанчику.

Ванда потопталась у витрины, затем прошлась вперед-назад по улице и снова оказалась у дверей лавочки. Почему-то именно сейчас она нервничала так, что ее пробивала дрожь. В предыдущие разы она тоже, конечно, волновалась, но не так сильно.

«Надо зайти, – велела девушка себе. – Иначе зачем тогда я вообще сюда приехала. Просто посмотрю на него, и все. Может, это вообще не мой отец».

Она сжала ледяные ладони в кулаки и перешагнула порог.

В магазинчике пахло какими-то благовониями, аромат был свеже-цитрусовый с едва различимой горькой ноткой. Запах Ванде понравился, он даже немного подбодрил ее, и уже куда решительней она прошла к прилавку.

Здесь никого не оказалось, но на большой столешнице стоял колокольчик. Девушка не собиралась звонить, хотела просто его посмотреть, но в воздухе словно сам собой разлился мелодичный звон, и, вторя ему, раздался мужской голос:

– Одну минутку, я уже иду.

«И почему итальянские продавцы так редко оказываются на своих местах? – запоздало подумала Ванда. – Или это мне так везет не заставать их».

А через несколько секунд перед сжимавшей в руке колокольчик девушкой предстал хозяин лавки. Это был очень красивый мужчина лет сорока с грустными глазами и копной густых каштановых волос.

Что это ее отец, Ванда поняла с первого взгляда. Она словно посмотрела в зеркало и увидела в нем свои глаза, свой нос, свои губы, даже выражение его лица было ей знакомо до самых мелких нюансов. А она еще всю жизнь удивлялась, почему так разительно не похожа на маму. Теперь девушка точно знала почему – потому что как две капли воды похожа на отца.

Мужчина смотрел на нее молча, и в лице его читалось и неподдельное изумление, и узнавание, и неверие. Он будто увидел привидение.

Ванда тоже молчала. Даже если бы она очень захотела, она не смогла бы сейчас выдавить из себя ни звука. Из головы исчезли все мысли. Теперь в ней было пусто, и только метался от виска к виску заблудившийся звон колокольчика.

Наверно, они стояли бы так и час, и два, и три, но откуда-то со стороны возникла женщина, она окликнула мужчину:

– Давид, что случилось? – и прикоснулась к его плечу так нежно, что Ванда сразу поняла: это очень близкий отцу человек. Вероятно, жена.