Сложность заключалась не в том, что не существовало разницы между натурфилософией и мистической наукой. Просто люди видели, что каждая рациональная наука имела магического, оккультного или сверхъестественного двойника. Прикладная астрономия могла быть навигацией или астрологией, прикладная химия – металлургией или поисками философского камня. Но в то же время даже самые страстные деятели мистических отраслей знали, что их форма науки не столь уважаема в интеллектуальном и моральном отношениях, как более нормальные формы. Астрологам платили лучше, чем изготовителям навигационных инструментов. Но в XVI веке даже люди, не имеющие отношения к науке, знали, что астрологи, как и маги, имели дело с вещами запретными, хотя и далеко не все они – разве только немногие – действительно заключили сделку с дьяволом.

Этот аспект мистических наук даже придавал им некие чары, поскольку запретные познания были почти наверняка более волнующими и важными, чем обычные допустимые знания. Астрология в XVI веке действительно процветала, так же как алхимия, естественная магия (оккультная форма пока еще не изобретенной экспериментальной физики) и даже спиритизм. Как и позднее – в XIX веке, – натурфилософа привлекало это последнее – самое оккультное из всех магических искусств. Однако Джон Ди, нанимая медиума, чтобы тот смотрел в хрустальный шар, не стал от этого менее просвещенным прикладным математиком, чем сэр Оливер Лодж, который тремя веками позже не свел на нет свой вклад в физику приверженностью к спиритическим сеансам и столовращению, то есть, по сути, к тому же. В каждом случае было важно, чтобы ученый хорошо понимал разницу между двумя областями интересов. В каждом из упомянутых случаев ученый принимал мистицизм как путь только к тем знаниям, которые недоступны обычным методам исследования. Область, в которой в XVI веке могла применяться – и применялась – магия, была очень велика. Просто удивительно, как из беспорядочной неразберихи мистической мысли и практики XVI века удалось выделить зерна научно значимых проблем, оставив лишь сухие плевелы предрассудков.

Нападки на астрологию гуманистов XV века, таких как Пико делла Мирандола, были особенно привлекательными для литераторов, уже развивающих холодный рациональный скептицизм, столь характерный для Монтеня. Они имели намного меньше влияния на астрономов. И хотя в начале XVI века не было мучительных переоценок, астрология уже заметно перешла к обороне, и такое положение сохранилось до конца века. Общество, продолжавшее более щедро оплачивать труд астрологов, чем астрономов, все чаще выражало недовольство «математиками», погруженными в оккультную мудрость звезд. А составление личных гороскопов, в отличие от общих предсказаний, было запрещено законом, хотя и продолжалось. Очень уж выгодным было занятие, особенно применительно к медицине. Ведь любой врач и любой пациент пойдет на все, чтобы получить точный прогноз на будущее.

Многие люди пришли в астрономию благодаря медицине. Жан Фернель, врач по образованию, оставил на несколько лет профессию, потому что астрология показалась ему интереснее. Как объяснил биограф XVI века, размышления о звездах и небесных телах так зачаровывают людей, что, однажды околдованные ими, мы попадаем в долгое и восхитительное рабство [94] .

Фернель истратил и свое состояние, и состояние жены на создание «математических» (то есть астрологических) инструментов и прекратил это занятие, только подчиняясь требованию тестя и необходимости зарабатывать себе на жизнь. Это было примерно в 1537 году, когда парижский медицинский факультет строго претворял в жизнь эдикт против занятий астрологией. Годом позже парижский парламент по требованию факультета осудил Михаэля (Мигеля, Михаила) Сервета (1509–1553), тогда бывшего учеником Гюнтера Андернаха, а позднее ставшего известным радикальным теологом благодаря публичным лекциям по астрологии. Слушания дела затянулись; Сервету удалось предотвратить более строгое наказание поспешной публикацией трактата об астрологии, осудившего Пико и других, но защитившего астрологию на том основании, что ее принимали Платон и Гален. Итальянский врач и математик Кардан (Кардано) (1501–1576) примерно в это же время активно занимался астрологией, составлял гороскопы себе, своим пациентам и даже, как говорили, Иисусу Христу. Возможно, пациентам это нравилось, но коллеги считали такую практику более чем сомнительной – почти должностным преступлением.

Профессиональные астрономы относились к астрономии как к чему-то само собой разумеющемуся. Несомненно, большинство из них было согласно с общераспространенным мнением, заключавшимся в том, что астрология – законное применение астрономических знаний, а также отличный способ заработать себе на жизнь. Они старались избегать составления обычных личных гороскопов, предпочитая общие предсказания и вычисления, хотя все при случае занимались личными гороскопами для важных персон, чье благосостояние могло повлиять на положение народов. Так, Региомонтан создал свои «Эфемериды» – астрологический альманах, который позволял другим составлять гороскопы, а также получать информацию о таких важных явлениях, как затмения и соединения планет. Были такие предназначенные для широкого круга читателей труды, как «Вечное предсказание» (A Prognostication Everlasting) английского математика Леонарда Диггеса, из которого грамотный человек мог получить полезные предсказания. Каждое затмение и каждая комета вызывали всплеск «литературных однодневок», в которых утверждалось, что эти события в небесах предвещают голод и чуму. Эта вездесущая троица всегда производила впечатление. (Астроном Кеплер в своей первой астрологической попытке предсказал на 1595 год голод, крестьянское восстание и войну с турками – все три события произошли.) Даже Галилей составлял гороскопы для своего покровителя – великого герцога Тосканского.

Величайший астроном XVI века Тихо Браге начал свою астрономическую карьеру с интереса к астрологии, и он никогда не прекращал ею заниматься и не отказался от убеждения, что астрология – это прикладная астрономия. Новая звезда 1572 года дала ему отличную возможность для новых предсказаний, которой он не преминул воспользоваться. Поскольку, как он думал, это был только второй случай появления новой звезды в мировой истории, ему не мешали прецеденты, и он мог дать радостный прогноз. Nova, решил он после несколько лет размышлений, означала начало нового века, поскольку ее появление последовало через девять лет после соединения Сатурна и Юпитера, было усилено пять лет спустя появлением кометы, и предсказывала будущее для всего мира – потому что она находилась в восьмой сфере. Новый век будет временем мира и изобилия, он начнется в России в 1632 году, через шестьдесят лет после появления новой звезды, и оттуда распространится по всему миру. Предприимчивый лондонский издатель опубликовал английскую версию в 1632 году (под названием Learned Tico Brahe His Astronomicall Conienctur of the New and Much Admired Star Which Appeared in the Year 1572), причем его вовсе не смущал тот факт, что первоначальный астрономический прогноз Тихо Браге был явно неверным. Но как Тихо Браге написал раньше, «вопросы прогнозов основаны только на вероятностях». Позднее он добавил: «Вряд ли возможно отыскать в этой области совершенно точную теорию, которая приблизится к математической и астрономической правде» [95] . Тем не менее попробовать стоило, поскольку «мы не должны думать, что Бог и Природа насмехаются над нами, создавая такие новые тела, которые ничего не предсказывают миру» [96] .

«После того как мне удалось достичь более точного знания орбит небесных тел, я стал время от времени снова заниматься астрологией и пришел к выводу, что эта наука, хотя ее считают никчемной и бессмысленной не только несведущие люди, но и большинство ученых мужей, в том числе даже несколько астрономов, в действительности более надежна, чем можно было бы думать. И это правда не только в отношении метеорологических влияний и прогнозов погоды, но и касательно гороскопов, если время указано правильно и пути звезд, а также их вход в определенные части неба соответствуют реальной картине, а направления их движения и вращений рассчитаны правильно».

Но даже если Тихо Браге считал свою астрологическую методику правильной, он не обнародовал ее. «Не всем дано знать, как ее использовать, без суеверий и чрезмерной уверенности, которую не стоит показывать по отношению к сотворенным вещам» [97] .

Тенденция хранить эзотерические знания в тайне, потому что их можно доверить только посвященным, является главной причиной того, что магические науки были мало известны. Люди, их практиковавшие, писали длинные и страстные оправдания, но не раскрывали своих методов. Астрология была для мистической науки сравнительно открытой, а алхимия, наоборот, самой закрытой. Тихо Браге, занимавшийся не только астрологией, но и алхимией, утверждал, что не всем можно доверить знания, обладающие столь большой силой. Он объяснял: