– Ваш хозяин здесь, – сказал он. – Вам лучше подождать, пока мы с ним не увидимся.

Нападавшие замерли, прислушиваясь. Для Саймона эти несколько секунд форы решали вопрос жизни и смерти.

Беззвучно молясь, он собрался с силами и, оттолкнувшись от стены, словно камень из пращи пролетел между охранниками.

Они очнулись слишком поздно – он уже был у двери.

На лестнице он еще больше увеличил свое преимущество.

От лестничной площадки шел коридор, по обеим сторонам которого были двери, однако колебаться насчет того, которая из дверей ему нужна, не пришлось – только он попал в коридор, в одной из дверей посередине показалось лицо восьмого сторожа.

Увидев Святого, он попытался сразу же захлопнуть дверь, но либо был слишком медлителен, либо Святой слишком быстр. Святой бросился вслед и дверью ударил того, кто ее закрывал. Тот отлетел на середину комнаты, как пушинка под напором циклона. А Святой ворвался следом и запер за собой дверь.

Повернувшись, Святой увидел испуганного восьмого охранника, поднимающегося с пола, и привязанную за руки и за ноги к кровати Патрицию.

Потом, когда первый преследователь врезался в дверь, Святой одним мощным движением придвинул к двери стоявший у стены тяжелый комод.

Тот не дошел пару футов, чтобы закрыть дверь, и тут в дело вмешался восьмой сторож, вооруженный ножом.

Святой схватил его запястье, повернул... и тот, завопив от боли, выронил нож.

Этот охранник был сильнее обычного человека, но в тот момент не мог выстоять против неукротимого Святого. Саймон захватом корпуса швырнул его всем телом на дверь и, как говорится, вышиб из него дух и в довершение припер к двери огромным тяжелым комодом. Спустя минуту на комод взгромоздился массивный гардероб, и восьмой сторож оказался в своеобразной западне.

За дверью Святой услышал оглушительные проклятья и тихо засмеялся, благословляя дома старой постройки. Эта дверь была из цельного, прочного как скала дуба, дюйма четыре в толщину, и остальная мебель ей под стать. Чтобы преодолеть такое препятствие, преследователям потребуется немало времени. Хотя это, возможно, лишь оттянет неизбежный конец.

Но Святой не думал сейчас о последствиях. Несмотря на слабость и боль, он уже снова мог смеяться, потому что снова был с Патрицией, и ей не грозила больше опасность, пока у него действует правая рука. И он хотел, чтобы она услышала его смех.

С нарочитым смехом он схватил лежащий на полу нож. Конечно, это не его кинжал, но для этого-то дела вполне сгодится. И он быстрыми движениями стал перерезать стягивающие Патрицию веревки.

– О Саймон, дорогой мой!

О этот любимый голос, в котором и вера, и непоказная храбрость, и неподдельная преданность... Последний взмах ножа, последняя веревка долой – и она бросилась, как ребенок, в его объятия.

– О Пат, моя радость, тебе не причинили вреда?

Она покачала головой:

– Но если бы ты не приехал...

– Если бы я приехал слишком поздно, внизу было бы больше трупов, чем сейчас, хотя это и не изменило бы ничего. Но я здесь!

– Ты ранен, Саймон!

Он понимал: в трудный час надежда на него плохая. Но ей незачем над этим задумываться – по крайней мере до тех пор, пока останется хоть проблеск надежды, пока он еще может держаться... И он опять засмеялся, весело и беззаботно, как в старые времена.

– Ничего, – весело произнес он. – По сравнению с уроном, который я им нанес, можно считать, что чистая прибыль составляет уже две тысячи процентов. А прежде чем я сегодня лягу спать, она будет составлять двести тысяч!

Как Саймон Темплер попал в осаду, а Патриция позвала на помощь

Саймон крепко прижал ее к себе, и этот момент стоил любых битв. Потом он очень мягко отодвинулся и пробормотал:

– Встань на минутку в сторону, старушка, пока я укреплю наши фортификации.

К счастью, комната была узкой, с огромным для своего размера количеством мебели. Подтащив кровать, гардероб, умывальник и еще один комод, он сумел выстроить мощную баррикаду. Попасть в комнату теперь можно было бы только использовав стенобитное орудие, да еще если в ход пойдут топоры...

Но это была печальная вероятность и что толку о ней думать!

– Однако им есть над чем потрудиться, – сказал Святой, отходя в сторону и любуясь постройкой.

Шум и крики за дверью затихли, и стал слышен один голос.

Саймон не понял смысла сказанного, но узнал голос. Этот высокий, властный и надменный голос было невозможно не узнать.

– Привет, Мариус, моя маленькая овечка! – весело пропел Святой. – Как поживаешь?

– Я сейчас отойду от двери, Темплер, – вкрадчиво сказал Мариус по-английски, – и прикажу стрелять в замок.