За несколько минут нападающие смогут пробить в двери отверстие, достаточное для прицельной стрельбы. А когда это произойдет...

Святой чувствовал на себе тревожный взгляд девушки и попытался отсрочить вопрос, который, он знал, был у нее на устах.

– Мариус, мальчик мой!

Временное затишье.

– Вы решили сказать, – насмешливо произнес гигант, – что собираетесь избавить нас от необходимости ломать дверь?

– Нет-нет. Я только хотел узнать, как вы там.

– Мне не на что жаловаться, Темплер. А вам?

– Когда небеса мрачны, – ответил Святой поэтически, – я не против пасмурной погоды. Но ты, сынок, развеешь тучи... Кстати, а почему вы расстались с моим другом?

За дверью послышался смешок Мариуса:

– Он по-прежнему на Брук-стрит, под охраной Германна. Помните Германна, которого вы нокаутировали?.. Но полагаю, Германн будет ласков с ним... Вы еще что-нибудь желаете узнать?

– Пока все, – сказал Святой.

Мариус скомандовал что-то на своем языке, и топор снова врезался в дверь.

Святой заглянул в глаза Патриции и увидел, что она все поняла. Однако страха не показала.

Они спокойно смотрели друг на друга, их руки сплелись нежно и крепко.

– Мне очень жаль, – глухо начал Святой. – Я никогда не сумею рассказать тебе, как мне жаль.

– В конце концов, Саймон, – отвечала она, и голос ее не дрожал, был тверд и чист, голос, который он любил, – видишь, боги о тебе не забыли. Разве не о таком конце ты всегда молился?

– Да, это конец. Роджер был моим единственным резервом. Мы условились: если я не вернусь на Брук-стрит к определенному часу, он должен отправиться искать меня. Но, очевидно, Роджер не придет...

– Я знаю.

– Ты не должна попасть к ним в руки живой, Пат.

– А ты?

Он усмехнулся:

– А я попытаюсь прихватить Мариуса с собой. Пат, я бы душу отдал, чтобы только тебя здесь не было! Это мой удел, не твой...

– Почему? Мне хочется в последнем бою быть с тобой.

Ее руки легли ему на плечи, он сжал ее лицо в ладонях. Она смотрела ему в глаза.

– Любимая, – сказал он. – Я не жалуюсь. Мы прожили не так много лет, но я делал все, чтобы жизнь была прекрасна, в моем понимании; мой идеал – удачливый боец. Й ты поняла это, более того, побудила меня сражаться за высокие идеалы. Да, бой и внезапная смерть, но во имя мира, жизни и любви. Ты знаешь, я люблю тебя, Пат...

Она знала. И если прежде она полностью не открывала ему своего сердца, сейчас сделала это одним поцелуем.

– А все остальное не имеет значения, – сказала она.

– Но я принес тебя в жертву! Если бы я был таким, как все, если бы так по-дурацки не искал опасности, если бы больше думал о тебе и о том, во что я мету вовлечь тебя...

Она улыбнулась:

– Ты бы не стал другим. Раньше ты никогда не искал себе оправданий, так зачем искать их теперь?

Он не ответил. Да и каким может быть ответ на такое великодушие?

Так они и сидели, а грохот продолжался. Массивная дверь сотрясалась от каждого нового удара, и каждый удар звучал как похоронный колокол.

Святой посмотрел на дверь и увидел, что в двери образовалось отверстие, достаточное, чтобы в него просунуть руку. И внезапно он, усталый и слабый, почувствовал прилив сил.

– Нет, это еще не конец! – вскричал Святой и вскочил на ноги. – Нам еще столько предстоит, тебе и мне!

Он не мог поверить в то, что это конец. Он еще не был готов уйти, даже в блеске сомнительной славы. Он не верил, что пробил его последний час. Им еще многое предстоит сделать. Еще оставались Роджер Конвей, Варган, Мариус и мир на двоих. А впереди новые и новые приключения...

Ибо в этой схватке, именно сейчас он по-новому и более широко увидел жизнь, увидел идеалы достойнее, чем идеал удачливого бойца, достойнее, чем битва и внезапная смерть.

Умереть, не изведав открывшейся новизны?

Он посмотрел в отверстие и увидел глаза Мариуса.

– Советую вам сдаться, Темплер, – холодно сказал тот. – Если будете упорствовать, вас застрелят.

– И это тебе поможет, Ангелочек? А как ты потом найдешь Варгана?

– Мы заставим говорить вашего друга, Конвея.

– И не надейся!

– У меня собственные методы убеждения, Темплер, и некоторые из них ничуть не хуже ваших. Кроме того, вы не подумали о том, что, если вы умрете, мисс Хольм лишится защиты?

– Подумал, – ответил Святой. – И еще подумал: если я сдамся, она уж точно лишится защиты. Но у нее есть нож, и вам не удастся схватить ее живой. Придумай еще что-нибудь.