Девушка посмотрела на меня. Я представлял собой малоприятный объект для женских глаз и понимал это.

Она смотрела на меня как на лягушку, которая прыгнула к ней в чашку с кофе.

— Встаньте! — приказала она. — Вам не так плохо, как вы хотите показать.

Я еще не знал, сильно ли искалечен, но у нас, мужчин, есть своя гордость, и нам не нравится, когда женщина видит нашу слабость. С трудом держась на ногах, я сделал два шага и опустился в кресло.

— Мне все это не нравится, — сказала она брезгливо, — и, видимо, придется кое-что предпринять. Если таков стиль работы Брендона, то лучше будет, если вы отсюда уберетесь!

Пока Мак-Гроу бормотал извинения, я зигзагами добрался до бутылки и сделал солидный глоток.

— А теперь вам следует принять более сильное лекарство, — сказала она и подошла ко мне. — Бейте их! — яростно приказала она мне. — Бейте!

Я посмотрел на них. Они стояли, как два поросенка, ожидавшие, что им вот-вот перережут горло.

— Бейте их! — еще раз повторила она, повышая голос. — Сейчас самое время, и они вполне заслужили это!

Мысль неожиданная, но я видел, что они действительно безропотно дадут избить себя…

— Нет, леди, — сказал я. — В такие игры я не играю!

— Бей их! — яростно закричала она, перейдя на «ты». — Чего ты боишься? Они не посмеют тронуть тебя! Бей их!

— Простите, — сказал я, — но меня это не забавляет. Отпустите их, чтобы больше не воняло в моей комнате.

Она направилась к Мак-Гроу. Его лицо побледнело, но он не пошевелился. Выхватив у него из кармана резиновую дубинку, она с силой ударила его по лицу. На нем тотчас же появился алый рубец, но Мак-Гроу не сделал и шага в сторону, чтобы уклониться от нового удара. Я схватил ее за руку и вырвал дубинку. Это стоило мне сильной вспышки боли. Она бросилась ко мне, чтобы отобрать дубинку.

— Убирайтесь, скоты! Убирайтесь, пока она вас не изувечила! — крикнул я им.

Она рассвирепела, как тигрица, и оказалась удивительно сильной для женщины. Мак-Гроу и Хартселл выскочили из комнаты, как будто за ними гналось привидение. Услышав, что они уехали, я бросил дубинку и отступил в сторону.

— Успокойтесь! Они уехали.

Она яростно посмотрела на меня, дыша, как загнанная лошадь. Постепенно злость ее сдала, и она неожиданно рассмеялась.

— Ну и напугали же мы этих крыс, — сказала она и села в кресло, — Дайте мне выпить, если у вас еще осталось, и выпейте сами. У вас неважный вид, и виски не помешает.

Я протянул ей бутылку. В первом предложении мне понравилось слово «мы».

— Значит, вы Мэрилин Кросби?

— Угадали, — она потерла запястье. — Вы сделали мне больно, жестокий вы человек.

— Простите.

— Хорошо, что я заглянула в окно, иначе от вас ничего не осталось бы.

— Они и хотели, чтобы от меня ничего не осталось, — сказал я и налил себе на четыре пальца. Мои руки дрожали. Потом я налил второй стакан и протянул ей. — Содовой? Не надо? Я тоже считаю, что нельзя смешивать дело с удовольствием, а виски с содовой… Значит, вы Мэрилин Кросби!.. Последний человек, от которого я мог ждать спасения.

— Я знала, что вы удивитесь.

Она насмешливо осмотрела меня.

— А как же наркотики? — полюбопытствовал я. — Я слышал, что наркоманам нельзя пить.

Она продолжала улыбаться, но в глазах ее застыл холод.

— Не всему надо верить, что говорится.

Я отхлебнул виски. Мы довольно долго рассматривали друг друга.

— Не надо усложнять, — неожиданно заговорила она. — Я пришла сюда поговорить с вами, так как некоторым людям вы причиняете неприятности. Вы обязательно хотите вырыть могилу и положить в нее кого-нибудь?

— А что можете предложить вы?

Она перестала улыбаться.

— Вас можно купить? Мне говорили, что вы из тех чистых и неподкупных людей, которые все же существуют еще на свете. И особенно советовали не предлагать вам денег.

— Кажется, мы договорились не верить тому, что говорится… — сказал я и поднес к ее сигарете спичку.

— Тогда можно поговорить о предложении, — она пустила струйку дыма в потолок. — Сколько?

— А что вы собираетесь покупать?

— Я не люблю неприятностей, а вы их доставляете. Я могу купить прекращение вашей деятельности?

— За сколько?

— Знаете, вы меня разочаровали… Вы похожи на обычных шантажистов.

— Вы конечно же знаете их лучше, чем я…

— Да, я все о них знаю. И когда назову цену, вы станете смеяться, как это делают они. Поэтому прошу, назовите мне свою цену, чтобы смогла посмеяться я.

Мне вдруг расхотелось продолжать этот разговор. Может, потому, что у меня болела голова, а может, потому, что она была привлекательна и мне не хотелось думать о ней плохо…

— Давайте сменим пластинку, — предложил я. — Я пошутил, купить меня действительно не удастся. Ни купить, ни уговорить. И почему вы думаете, что я люблю приносить людям неприятности? Расскажите мне о вашем деле. Если в нем все в порядке, я начну рыть могилу кому-нибудь другому.