Шрифт:
Я на глазок прикинул расстояние, которое нас разделяло, и лихорадочно решал, что можно предпринять в этой ситуации. Вдруг послышался знакомый свист резиновой дубинки, и что-то взорвалось у меня в голове… Последнее, что я услышал, был дикий вопль Мэрилин.
Глава 17
Комната большая и светлая, потолки выкрашены в ослепительно белый цвет. Холодные пластиковые занавески прикрывают окна. Настольная лампа освещает кровать, стоящую рядом с моей.
На кровати сидит человек и читает. У него широкое костлявое лицо с высоким лбом, он похож на студента. Несколько минут я наблюдаю за ним из-под опущенных век, размышляя, кто это и как мы оказались в одной комнате. В книге, которую он читает, есть что-то странное. И когда он переворачивает страницу, я обнаруживаю, что он держит ее вверх ногами.
У меня неясное ощущение того, что я давно нахожусь здесь: может, несколько дней, а может, и недель. Каким-то десятым чувством я понимаю, что нахожусь в больнице, и пытаюсь вспомнить, что же со мной случилось. Потом начинаю думать совсем о другом: почему парень на кровати читает книгу таким оригинальным образом?
Мой сосед молод, ему не более 24 лет или около того. У него редкие, очень длинные волосы и голубые глаза. При свете настольной лампы они кажутся черными дырами… Вдруг я замечаю, что он тоже наблюдает за мной, хотя усиленно делает вид, что читает. Он наблюдает за мной исподлобья, в тот момент, когда переворачивает страницу.
— Вам будет удобнее читать, если вы развернете книгу нормально, — говорю я.
Он поднимает голову и улыбается. Симпатичный юноша, типичный студент.
— Я всегда читаю книги таким образом. Это кажется забавным, но я привык. Как вы себя чувствуете, мистер Сибрайт? Я беспокоился за вас. Как ваша голова?
— Болит, — отвечаю я. — Это больница?
— Ну, не совсем… они называют это заведение больницей.
— Для сумасшедших?
Он улыбается и кивает.
Я закрываю глаза. Думать трудно, но я делаю над собой усилие, пока в ушах не раздается свист резиновой дубинки и вопль Мэрилин.
Лечебница! Я резко сажусь на кровати, но что-то тянет вниз мою левую руку. Я опускаю глаза. На мое левое запястье надет наручник, цепь от которого прикреплена к кровати. Парень с интересом наблюдает за мной.
— Они считают, что так будет безопаснее. Смешно, конечно, но они знают, что делают.
— Да, — соглашаюсь я и ложусь. Придется лежать на спине, как поверженному жуку. — Кто главный в этом заведении?
— Доктор Зальцер, разумеется. Вы не знакомы с ним? Он очарователен и понравится вам.
Ну конечно же, это сумасшедший дом!.. Отличное место, чтобы никто никогда не сумел меня разыскать. Но ведь у мистера Зальцера не сумасшедший дом? Сестра Гарней говорила, что он лечит людей.
— А я слышал, что доктор Зальцер содержит обычную больницу, а не сумасшедший дом. — осторожно говорю я.
— Так оно и есть, — соглашается парень. — Но здесь имеется флигель для психических больных. О нем мало кто знает…
— И мы, стало быть, находимся в этом флигеле?
— Да. Стены обиты мягким материалом, а на вид это самая обычная штукатурка… — Он поворачивается к стене и ударяет по ней кулаком. Ни малейшего звука. — Резина, я думаю. Кстати, меня зовут Дункан Хоппер. Вы могли слышать о моем отце, Дуайте Хоппере.
— Мэллой, — представляюсь я. — Вик Мэллой.
Он склоняет голову набок и пристально смотрит на меня.
— Кто вы?
— Мэллой.
— Вы уверены? — он лукаво улыбается. — А он сказал, что вас зовут Эдмонд Сибрайт.
— Нет, я Мэллой, — повторяю я и снова чувствую себя перевернутым жуком.
— Понимаю. Вы не будете возражать, если я буду называть вас Сибрайтом? Эта фамилия записана во всех ваших документах. Я это знаю, потому что попросил Блэнда дать мне на них взглянуть. Там написано, что у вас маниакально-депрессивный психоз. Вы знаете, что это такое?
Я вдруг чувствую во рту ужасную сухость.
— Как вы сказали?
— Маниакально-депрессивный психоз. Осмелюсь сказать, что это ерунда.
Я никак не могу успокоиться и трезво обдумать свое положение.
— Блэнд утверждает, что я — параноик, но это чепуха. Поэтому он принес мне эту книгу. В ней описана паранойя. — Он барабанит пальцами по столу. — У вас бывают галлюцинации?
Я говорю, что нет.
— Странно, — замечает он.
— Это как раз не странно, — медленно и отчетливо говорю я. — Моя фамилия действительно Мэллой.