И тогда родилась дерзновенная мысль — отправить флот из Балтики в Средиземное море, чтобы нанести удары по турецкому побережью. Эскадра Г.А. Спиридонова миновала Гибралтар, в Италии взяла на борт Алексея Орлова, назначенного командующим всеми силами в Средиземном море, и в славном Чесменском сражении 26 июня 1770 года между островом Хиос и материком разгромила сильный турецкий флот.

На сухопутном театре Румянцев разбил неприятеля в трех сражениях — у Рябой Могилы, у Ларги и в генеральной битве на реке Кагул, притоке Дуная, 21 июля (1 августа) 1770 года, имея всего 17 тысяч пехоты и конницы, против 150 тысяч османов. Противостоять умелому маневру и штыковому удару обученных русских полков турки оказались не в состоянии. К концу кампании Румянцев, уже фельдмаршал, занял южную часть Бессарабии, крепости Измаил, Килию, Аккерман и Бендеры и овладел дунайским портом Браиловым (Брэилой). 1771-й год ознаменовался занятием Крыма, многие мурзы отказались от безнадежного сопротивления и перешли под высокую царскую руку.

Но России был нужен прорыв через Черное море к океану, иными словами — свобода плавания по Босфору и Дарданеллам. А согласие на их открытие можно было вырвать у Высокой Порты, лишь нанеся ей сокрушительное поражение не где-нибудь в степях Украины, а вблизи жизненных центров империи, на Дунае, а то и за ним, что Румянцев и совершил. Южное направление российской внешней политики поэтому с железной закономерностью переросло в балканское. Попытка свести балканский аспект внешней политики России к соображениям экономическим и стратегическим была бы близорукой и ущербной. С народами балканского региона в России поддерживались давние связи. Православная общность в те времена реально существовала и оказывала влияние на формирование политического курса страны. Стратегическая Православно-католическая доктрина, сформулированная императором Константином Великим и получившая развитие на Руси (И. Волоцкий, Филофей, Иван Грозный) в виде Доктрины Москва — Третий Рим, прочно вошла в сознание народа и элиты Руси. Освобождение единоверцев от ига воспринималось как историческая задача Руси. Важнейшим компонентом балканского движения Руси было, конечно, освобождение Константинополя.

Связь с Русью — Московским государством — Россией не прерывалась никогда на Балканах. Но только сейчас российская армия впервые появилась на берегах Дуная. Солдаты осеняли себя тем же крестом, что и местные жители, молились на те же иконы, говорили на понятном для южных славян языке. И от их штыковых атак врассыпную бежали отборные османские полки. Впечатление было ошеломляющим. Ранее терявшиеся во мгле неизвестности пути к освобождению выявились — в опоре на российскую державу и ее единоверную армию. В составе российской армии успешно сражались полки из сербов и черногорцев. Прозорливость Екатерины II проявилась в знаменитой седьмой статье Кючук-Кайнарджийского договора от 10 (21) июля 1774 года, на которой вплоть до Крымской войны юридически базировалось информационно-идеологическое влияние России. Эта статья предусматривала право ее посланников делать в пользу православной церкви «разные представления» и содержала обещание султана «принимать оные в уважение яко чинимые доверенною особою соседственной и искренно-дружественной державы».

В отношении Молдавии и Валахии права трактовались шире: Высокая Порта соглашалась «внимать» с уважением российским ходатайствам в пользу княжеств. Поскольку представления «доверенной особы» петербургского двора подкреплялись всей мощью российской державы, они в последующие десятилетия отличались особой убедительностью. Османская империя являлась очагом апартеида, мусульмане и христиане в ней жили порознь, и водоразделом служила религия. Греки, болгары и сербы считались райей (по-арабски — стадом) не по причине их этнической принадлежности, а потому что были «неверными». Турком считался каждый, принявший ислам, хотя бы у него имелось десять поколений славянских предков. Вся жизнь православного миллета (общины), не только духовная, но и общественная, сосредоточивалась вокруг церкви, право и мораль тесно переплетались. Конечной целью усилий покровительствующей державы было обретение православными равноправия, что означало крах всей системы турецкого господства, основанной на религиозной розни. Скромный на вид седьмой артикул Кючук-Кайнарджийского договора подводил мину замедленного действия под Османскую империю. Судьбоносное для российской державы значение имели два других положения трактата. Высокая Порта признала независимость Крыма под властью «хана Чингизского поколения» на обширном пространстве (сам полуостров, причерноморские степи, Таманский полуостров и земли на Кубани). К России отошли крепости Керчь и Еникале, контролировавшие выход из Азовского моря в Черное. Обладание ими и Кинбурном в устье Буга позволило установить стратегический контроль над ханством. Россия закрепила за собой Азовский уезд и Кабарду. Статья 11 предусматривала «беспрепятственное плавание купеческим кораблям» по Черному морю и их свободный проход через Босфор и Дарданеллы, причем это право распространялось и на «купцов» других стран. Был снят запрет на содержание на Черном море военного флота, которое из турецкого озера превратилось в торговую и транспортную магистраль мирового значения. Появился стимул для хозяйственного освоения сказочно-плодородных южных земель империи. Южное направление внешней политики прекратило существование, стоявшие перед ним задачи были выполнены. Балканскому же направлению предстоял еще долгий путь развития.

Екатерина Великая положила начало еще одному важнейшему направлению российской внешней политики — американскому. Посол в столице Британской империи Лондоне А. Мусин-Пушкин аккуратно сообщал в Петербург об отказе жителей британских колоний в Северной Америке подчиняться присылаемым из метрополии «узаконениям». Специальную депешу он посвятил «бостонскому чаепитию» в декабре 1773 года, когда жители Бостона ворвались на корабли Ост-Индской компании и выбросили в воду привезенный из Индии без пошлины чай.

Дипломат счел нужным особо отметить, что лежавшие тут же рядом другие товары чудесным образом не пострадали. Военные расходы Британской империи за год составили астрономическую по тем понятиям сумму в 1 млн фунтов стерлингов (7 млн руб.). В мае 1775 года поверенному в делах в Петербурге Р. Гэннингу поручили как бы от себя и в туманной форме затронуть больной для Британской империи вопрос: был нужен корпус численностью в 20 тыс. штыков на два года для отправки в Канаду. За каждого солдата казначейство готово уплатить 7 фунтов стерлингов. Довольствие — по нормам британской армии. Георг III прислал императрице собственноручное письмо. Екатерина II созвала своих ближайших сподвижников для принятия решения. По данным российской разведки, Британская империя поддерживала подрывные действия против русских войск горцев на Северном Кавказе, а также содействовала Пугачевскому восстанию. Поэтому было принято стратегическое решение, в соответствии с древним Законом Бумеранга Трои, которое блестяще сформулировал Александр Невский — «Кто к нам с мечом придет, тот от меча и погибнет».

Началась активная фаза поддержки американской национально-освободительной борьбы, борьбы против сил глобализма. Было решено с помощью русской разведки продвинуть на ключевые позиции в американском революционном движении Дж. Вашингтона, представителя рода Рюриковичей. В августе 1775 года граф Иван Николаевич Гринев, доверенное лицо Екатерины Великой, был направлен в Северную Америку с большими финансовыми средствами для организации постоянной связи с Дж. Вашингтоном и оказания ему помощи.

Предки первого президента США Джорджа Вашингтона были в числе английских аристократов, бежавших из Англии в дни революции Кромвеля. После казни Кромвеля и реставрации монархии Вашингтонам вернули дворянские привилегии, но они уже ассимилировались в Виргинии, обзавелись табачной плантацией Вестморленд.

Неподалеку от Вестморленда находился большой укрепленный форт, поэтому Джордж с раннего детства мечтал о сабле и погонах, но у родителей были другие планы — кто-то же должен был расширять границы плантации. С 15 лет он работал землемером. Естественно, что наследника крупного состояния зарплата в 20 фунтов табака не интересовала. Должность землемера открывала доступ к земельным планам колониальных властей, а также позволяла свести знакомство с крупными землевладельцами Виргинии. В 18 лет Вашингтон сдружился с одним из них — лордом Ферфаксом и по его поручению стал регулярно покупать и продавать перспективные земельные участки. Параллельно Джордж и сам занялся земельными спекуляциями. Уже в 20 лет на свои личные средства он смог купить 1500 акров земли в графстве Фридерик, где губернатор запланировал строительство большого поселения колонистов. Чтобы провести эту сделку, Джордж вместе с братом Лоуренсом в 1748 году учредил Огайскую компанию, которая занималась крупными земельными спекуляциями.