Мы оказались в пересеченной местности. Единственными признаки цивилизации здесь были несколько одиноко стоящих в ряд домиков и железнодорожная станция. Вокруг были травы по пояс, деревья и дорога, выложенная из гравия, а с другой стороны железной дороги возвышались заросшие лесом горы.

— Ну что, ребятки, если кому нужно, то переодевайтесь в одежду, которую не жалко запачкать, переобувайтесь, и затем мы тронемся, — посвятил нас в планы мистер Стивенсон.

— Извините, а где мы, собственно, должны переодеваться? Здесь что ли? — спросила какая-то девушка.

— Можете зайти за станцию, — психолог пожал плечами, — будто бы кому-то нужно за вами подглядывать.

Некоторые девушки пошли переодеваться, но я не двинулась с места. А зачем? Я и так в подходящей одежде. Лондон тоже переоделась и после присоединилась к нам уже в футболке и шортах. Солнце стояло уже почти в зените и пекло неимоверно, потому, чтобы не обгореть, я намазалась кремом для безопасного загара, сняла с себя кофту и запихнула её между лямками рюкзака.

— Все собрались? — спросила миссис Кэрридит.

— Да.

— Тогда в путь!

Начало было очень легким: мы шли по равнине, по гравию — видимо, это была дорога. Но постепенно мы уходили всё дальше от железной дороги, и чем дольше мы шли, тем глубже уходили в лес. Примерно через час пути откуда ни возьмись налетели тучи, и учителя сказали держать поблизости дождевики. Еще через несколько минут мы услышали заветный шум — река! И нам предстояло её перейти вброд.

Горная речка была не глубокая, — сантиметров на пять выше щиколотки — но очень холодная и безумная. Течение было просто ужасно быстрым, от чего сложно было идти, ноги заплетались, и трудно было передвигать ими. Я чуть было не упала, споткнувшись о свою собственную ногу, но, к счастью, Майки вовремя меня схватил и помог удержать равновесие — рюкзак постоянно тянул меня куда-то в бок.

Из реки мы выбрались с мокрыми ногами, и потому нужно было переобуться. На самом деле, некоторые умные личности это сделали еще на том берегу, зная, что промокания не избежать, но я не была в их числе. Усевшись на сухом камне, я стянула с себя мокрые кеды и носки и начала рыться в рюкзаке, чтобы найти дополнительную пару. У реки было море мошек и комаров, и они сразу же налетели на нас, как только почувствовали свежую кровушку. Потому все сейчас стояли и обрызгивали друг друга спреем против насекомых.

Когда мы вновь тронулись, неожиданно начался небольшой дождь, и всем пришлось идти, накинув на голову длиннющие дождевики. Я, Майки, Лондон и Фелиция держались близко друг к другу, мы не переставили травить шутки по поводу и без, а также просто болтать, обсуждать местность вокруг и поддерживать друг друга.

Когда мы начали подниматься в гору, я почувствовала наконец-таки насколько тяжелая моя ноша: и рюкзак, и гитара. Местность вокруг начала меняться: стало больше деревьев с тонкими, но длинными стволами, повсюду росли полевые цветы, на дорогах валялись большие булыжники, да и сама дорога становилась извилистее. А после дождя дорога стала просто невыносимой, размокшей, грязной. Вся моя обувь была в грязи.

Чем дальше мы заходили, тем становилось всё круче: дорога стала сужаться, больше встречалось обрывов и грязи. Каждая минута ходьбы казалась равной десяти минутам, и если, как нам казалось, мы шли уже час, то значит, мы идем всего минут двадцать-тридцать. Почти каждый час мы интересовались у руководителей, как долго нам еще идти, а они отвечали «Пятнадцать километров. Двенадцать. Десять».

Когда мы прошли примерно половину пути, — знаком нам была встретившаяся река — то решили сделать привал впервые за три часа беспрерывной ходьбы. У меня адски болели плечи из-за лямок рюкзака, набитого почти что до полна, и гитары, висевшей на нем, даже несмотря на то, что я специально надела закрытую футболку. Мои бедные плечи были ужасно красными, и я молила лишь о том, чтобы я не стерла их, иначе будет очень плохо. А вот о ногах и молить даже не стоило — с непривычки я сразу же натерла мозоли. Обработав их перекисью, что лежала в аптечке, я решила охладить их в речушке. Горная вода просто волшебная. Как только я опустила ноги в ледяную воду, то сразу же пришло облегчение. Привал был получасовой, но я отдохнула так, словно бы проспала всю ночь, а все из-за того, что я подкрепилась и немного поплескалась в речке с Майки. Ему тоже досталось, его плечи были ужасно красными, словно бы он получил ожог, и пришлось поплескать ему на плечи немного холодной водички.

Дальше мы вновь тронулись. Склоны становились всё круче, и идти было всё сложнее, но теперь осталось пройти всего десять километров, не двадцать.

— Эй, заводите песню! — выкрикнул мистер Стивенсон.

И бойскауты начали петь незнакомую мне ранее песню, затем её подхватили и другие, и в итоге, песню пели почти все, кроме меня, ведь я слов-то не знаю. Но все равно в этом было какое-то своё очарование — походная песня, спетая почти всей группой, придавала больше сил и энтузиазма на оставшийся путь.

Когда мы прошли мимо огромной отвесной скалы, рушащейся буквально у нас на глазах, нам сказали, что осталось всего пару поворотов, и мы придем на место стоянки. Ура! Я была просто неимоверно рада — еще немного потерпеть, и я смогу снять с себя эту тяжеленную ношу!

Место нашего лагеря было довольно красивым — большая поляна на небольшом возвышении над речкой, которая текла тихо-тихо, с другой стороны была та самая скала, только мы обошли её с другой стороны.

Сбросив с себя рюкзак и положив рядом гитару, я стала разминать себе плечи.