— Я как зима! — восклицаю я.

Черт возьми, как мне это нравится! Я просто неимоверно рада. А затем я бросаюсь к Рою и говорю ему спасибо, огромное спасибо!

— Теперь ты похожа на первую снежинку, — говорит Джиа, и я тоже бросаюсь к ней в объятья. Я всех сегодня обожаю.

Лондон еще немного шепчется с парикмахерами, а затем подходит ко мне и говорит, что они покинули еще идей на сегодняшний день. Мы выходим на улицу, все вокруг шепчутся и оглядываются, когда я прохожу мимо. Одна девочка даже проговорила своей маме: «Мама, мама, смотри, это королева Эльза». Я не могла не улыбнуться этому. Я снег, зима, я словно снежная королева. И когда мы подходили к следующему салону, я и подумать не могла о таком. В помещении на стенах развешаны множество фотографий клиентов, а также все возможные эскизы и модернизации тела.

— Здравствуйте, — говорит мужчина, у которого все тело расписано. Он даже не удивляется, глядя на мои волосы. — Вы пришли за татуировкой? Или хотите пирсинг? Так же мы занимаемся различным самовыражением: делаем ушки, как у кошечки, вставляем микродермалы в ключицы, можно на спине сделать корсет из лент и креплений, вставляемых в кожу.

— А можно мы осмотримся? — спрашивает Лондон. — Мы еще не решили, что именно.

— Конечно.

Я начинаю просматривать фотографии клиентов, развешанных на стене. Девушки и парни с различными цветами волос, с прическами, с различными татуировками и пирсингами. У кого-то растяжки в ушах, у кого-то обыкновенные плаги. Мой взгляд падает на девушку с непонятной точкой во лбу. Он такая красивая. Волосы серебряные, с голубыми прядями, глаза просто нереально огромные, нос небольшой и аккуратный, а губы пухлые. Между носом и губой и под губой у неё тоже есть пирсинг.

Мне сразу на ум приходят герои старого мультфильма «Сейлор Мун», и я просто загораюсь этой идеей. Мне бы очень хотелось у себя во лбу полумесяц, но я не решаюсь это признать.

Затем перехожу на следующую стенку, где висят эскизы татуировок. Среди всех непонятных роз, оленей, треугольников и надписей, я нахожу два рисунка, которые притягивают мой взгляд. Первый — это паук, у которого лапки остроконечные, а попка представляется прекрасным распускающимся бутоном розы. А второй — это космос. Все планеты всей нашей солнечной системы идут по возрастанию: от солнца до плутония, хотя последнюю давно уже не считают планетой. Останавливаю свой выбор на пауке.

— Я хочу сделать такую татуировку, — говорю мужчине, — только на руке. Вот тут. — Показываю на тыльную сторону ладони. Там её будут видеть все.

— Отличный выбор! А вы у нас совершеннолетние, дамы?

— Конечно, — отвечает подруга и хлопает глазами.

— Что ж, ладно, поверю вам на слово.

Было очень больно, словно кожу раздирают на части, хотя мне и вкололи обезболивающее. Это пояснялось тем, что у меня низкий болевой порог. Меня немного раздражало жужжание машинки. Когда рисунок был готов, примерно, на половину, рука начала сильно кровоточить, но мастер не обращал на это внимания. Он сказал, что нужно закончить, а затем обработает руку. Постепенно на моей руке распускалась роза, а паук начинал протягивать свои лапки к костяшкам моих пальцев. Татуировка была просто прекрасной.

Мастер сказал, какую мазь нужно купить, чтобы тату быстрее заживало. В среднем этот процесс будет длиться от одной до двух неделю. Когда корочка слезет, а за ней и небольшая пленка — значит все, рука зажила, татуировка стала окончательно частью твоего тела, и можно больше не мазать её. Если, конечно, она заживет до того времени.

Теперь я зима с пауком и розой на ладони.

Чтобы закончить мой образ мне не хватало красивых глаз. Лондон додумалась быстрее меня. Зайдя в оптику, мы купили три пары линз: первая — голубые (чтобы лучше выразить оттенок моих глаз), вторая — карие (просто для образа), третья — линзы с белой радужкой (чтобы быть необычной). С последней парой линз я вполне могла походить на ПЖЧ*.

— Что еще можно сделать? — спрашивает Лондон.

Я пожимаю плечами и прокручиваю в голове свой список. У меня есть два варианта, но нужно выбрать что-то одно, а следующее сделать в другой раз. И я останавливаюсь на самом легком.

— Хочу напиться, — произношу.

— Портвейн? Виски? Кола? — шутил Лондон.

— Я хочу напиться так, чтобы на утро я ничего не помнила. А если даже и запомню, чтобы меня мутило и хотелось выпить всю упаковку анальгина. Чтобы меня мучило жуткое похмелье.

— Ты хоть знаешь, о чем говоришь? — удивляется подруга.

— В том-то и дело, что нет. Я не знаю, какого это. Только наслышана.

— Ну ладно, — отвечает она.

Я никогда не напивалась. Конечно, пить по чуть-чуть — это одно, а пить так, чтобы до беспамятства — это другое. Хотя вообще, мне не нравится алкоголь, не нравится его вкус. Он противный, и нос от него невольно морщится, даже если это вино, дорогущее, вкусное и уже двадцати лет выдержки.

Раньше я не понимала, зачем люди пьют алкоголь и зачем напиваются вдребезги. Но теперь понимаю. Его пьют вовсе не ради вкуса, наслаждения и еще чего-нибудь подобного, — хотя это тоже играет немало важную роль — люди напиваются, чтобы забыть свою боль. Притупить её пьянящим игривым вином или обжигающим горло коньяком. Чтобы дать волю чувствам, а не прятать их где-то в глубине души. Поэтому то, что люди говорят и что делают в легком пьяном состоянии — частенько бывает правдой.

Но это не относится к моему отцу. Он пил по-черному. И его состояние вовсе нельзя было назвать «легким» опьянением, это был уже конкретный годовой запой. И тогда он был просто конкретным мерзавцем. Алкоголь его уже разрушал и уничтожал его душу.

Домой я забежала ненадолго, лишь бы переодеться и снова уйти. На часах пятый час. Мы весь день провели с Лондон в торговом центре. Дом, кстати, был пустой. Кристи, вероятно, на подработке, мама с папой тоже на работе. Одна я свободна. У них у всех есть цель в жизни, а у меня её нет. Единственный мой стимул — это мои желания. Я хочу побыть настоящим подростком, который делает ошибки, наступает по сотне раз на свои грабли, напивается в первый раз и в первый раз накуривается, переживает из-за несчастной любви, сбегает из дома, интересуется чем-то своим, тем, что не будет понятно другим окружающим. И это «что-то» будет твоей сутью, доказывающее, что ты индивидуален.