Как же она ненавидела его! А что еще больше – боялась. Поэтому всякие попытки убить пьяного мужчину, забывшегося смертельным сном, отпадали, не сумев сформироваться даже в ее воображении.

Убежать? А куда? Куда она пойдет в этом обледеневшем городе, где снежные сугробы достигали балконов вторых этажей? А на улицах монстры и ходячие мертвецы. И как бы ни было горько признавать тот факт, что она полностью зависит от этого старого извращенца, именно так это и было.

Отец. Девушка надеялась, что он когда-нибудь вернется, сможет добраться до дома и убьет этого мерзкого червя. Заразившиеся мама и брат умерли на ее глазах. Ганс зарубил их, а потом отвел ее к себе домой, успокаивая и убеждая, что с ним ей будет безопасней. С тех пор она здесь, в этой тюрьме, в этом аду! И только надежда на то, что отец, уехавший в командировку до событий, случившихся в городе, вернется, поддерживала в ней стремление жить.

Во входную дверь негромко, но требовательно постучали. Хельга вздрогнула, переворачиваясь на спину.

– Тсы-ы-ы-ы, – приставив палец к губам, прошипел Ганс, хватаясь за длинную рукоять своего топора.

– Ганс, сосед, это я, Кристоф! Кристоф Шнайдер! – приглушенно произнес человек за дверью. Хельга не поверила ушам – столько месяцев ожидания, постоянное нервозное состояние, подавленность, побои от рук взрослого мужчины, унижение и сексуальные домогательства, может быть, они довели ее? У нее поехала крыша? А больное воображение сыграло с ней злую шутку?

– Сосед, это я, ты еще живешь здесь?

Сомнений больше не было, это ее отец! Папочка! Папуля!

– Я здесь, папочка, спаси меня, я здесь! – сквозь плач прокричала девушка. – Спаси, папа…

Ее отчаянный крик заглушил грохот выстрела. Замок вылетел, а дверь с силой распахнулась. На пороге стоял отец. Большое количество одежды, надетой друг на друга, чтобы спастись от лютых морозов, не скрывало того, что мужчина сильно похудел. Потемневшее лицо, на котором совсем непривычно смотрелась рыжая борода, испещрено шрамами, голубые глаза, словно крупинки льда, смотрят то на притаившегося соседа, то на плачущую дочь.

– Что ты с ней сделал, мразь!!! – такого голоса она еще не слышала от своего отца. – Что ты сделал с моей девочкой?! Отвечай, паскуда!

– Эт… эт… это не то, что ты думаешь, Кристоф! У нас с ней все обоюдно, я бы никогда не смел притронуться к ней, если бы она не позволила…

Нелепые оправдания оборвались. Кристоф, в один миг преодолевший расстояние, разделяющее их с Гансом, саданул его прикладом дробовика в лицо. Насильник отлетел, опрокидывая небольшой стол с расположенной на нем снедью. Захрипел, захлебываясь кровью, давясь осколками собственных зубов.

Хельга неожиданно для самой себя засмеялась. И этот смех был страшен.

Обезумевший от ярости отец продолжал наносить удары, превращая голову Ганса в кровавое месиво. А она хохотала, как никогда в жизни, наслаждаясь предсмертными конвульсиями агонизирующего насильника.

Ворвавшиеся в комнату вооруженные люди застыли, наблюдая за происходящим. Их замершие лица, словно маски, не выражали ничего. Слишком много крови на их руках – сотни смертей, отразившихся в их глазах, таких мало чем удивишь.

Теперь все наладится, Хельга твердо знала об этом, ведь рядом ее любимый папа. А заснеженный Берлин не будет таким холодным, когда рядом есть любящий человек.

– Так продолжаться больше не может, и вы все, немногочисленные жители нашей общины, думаю, с этим согласны? – спросил майор, обводя взглядом всех присутствующих. Люди, собравшиеся в полутемной столовой, закивали, ропща на судьбу, на невыносимые условия, на «мертвую зиму», голод и всяческие другие лишения. И только поднятая вверх ладонь Звягина смогла унять начавшийся гомон. – Нужно кардинально менять нашу жизнь! Да, мы к этому шли, стремились, но последнее нападение мертвецов, а потом и наставшая резко зима, мягко говоря, смешали наши карты.

Эльмира, сидевшая рядом с Денисом, испуганно сжала его ладонь. Слова майора означали одно – что скоро им придется расстаться.

– Отсиживаться здесь и ждать того, что очередной поход за едой, топливом, медикаментами станет последним. Нет! Такую смерть я бы не хотел себе. Уж лучше в бою, за нужное, правое дело! Пусть мои слова звучат пафосно, но это так! – задыхаясь от волнения, что было весьма редко, говорил бывший военный. – Нашим друзьям из сопротивления, что более организованно в других городах, крупнее нашего, удалось выяснить причины этой лютой зимы. Все еще можно изменить, они в этом уверены. Искусственная зима поддерживается инопланетными устройствами, или так называемыми замораживателями, что расположены в уже известных местах, в разных точках страны, практически в каждом крупном городе. Это информация ранее доводилась до вас, но в более сжатой форме. Сейчас мы обладаем более полными сведеньями. И могу заверить в одном: нашим друзьям из соседнего Новотроицка удалось найти способ, как подобраться к ближайшей к нам установке, располагающейся на телевышке.

– Класс! – не сдержался Серж; несмотря на свежее ранение в ногу, выглядел он бодро. – Значит, командировочка предстоит!

– Да, предстоит, – майор подался вперед, упершись руками в стол. – Только, я думаю, не все этому рады, как ты, Серж! – его глаза на мгновение встретились с Лёсом. Звягин знал об их с Эльмирой связи, они одни из немногих были здесь парой. – Поэтому принуждать кого-то к этой рискованной операции я не собираюсь. Не имею права такого. Могу лишь добавить: у любого из вас есть шанс погибнуть за банку консервов или же за реальное изменение хода войны – выбирайте.