– Ты уверен, что здесь есть кладовая?

– Сам Золано сказал!

– Зачем ему тебе такое рассказывать?

– Он случайно проговорился.

– Что ж, прыгни, проверь.

– Нужна верёвка. Я ж не думал, что тут такая дыра... Сходи за верёвкой, а, Круц?

– Сам иди. Я думаю, Золано тебя надурил. Какой дурак в эту чёрную дыру будет насыпать золото? Оттуда и несёт скверно.

Шаги Круца стали удаляться, а Бибз не без труда задвинул люк. Лимн и Зунг подумали было, что он ушёл навсегда, но нет: не прошло и десяти минут, как люк снова отворился. Теперь Бибз явился один; он не взял с собой большого факела, как собирался (видно, побоялся, что помощник коменданта Золано, заметив издали свет, снова его здесь застукает), зато принёс верёвку, которой и воспользовался.

Прежде чем начать спуск, Бибз погасил и свою свечку: у него не было свободной руки, чтобы её держать. Когда же он спустился, то зажечь свечу ему уже не пришлось: карлики молниеносно на него набросились и скрутили руки за спиной. Кляпом затыкать рот не пришлось: сперва незадачливый надзиратель побоялся своими криками вызвать сюда начальство, а потом осознал прижатый к его горлу острый карличий нож. Кто его скрутил, Бибз увидеть не успел, и Лимн, подражая Золано, произнёс:

– Попался, гадёныш? Опять пришёл?

– Это недоразумение, - гибко реагируя понижением громкости голоса на нажим ножа, в испуге прошептал несчастный Бибз. В случившемся недоразумении, он, однако, мог винить лишь себя самого.

– Золано тебе расскажет о недоразумении!
– ухмыльнулся Лимн.

Пленника надо было допросить, и карлики, не давая ему опомниться, принялись за дознание. Ничего, что бы показалось Лимну новым и интересным, Бибз, однако, сообщить не смог. Зато сам надзиратель быстро догадался, что имеет дело с карликами. Хорошо подумав, Зунг его зарезал.

Теперь пора было исчезнуть из этого тайника, который становился всё опаснее, и уже не тем, что сюда никто не войдёт, а тем, что могут войти слишком многие, хватившись пропавшего Бибза. Круц, подведенный Бибзом к этому самому месту, затем, ясное дело, и сам Золано. Это ведь он, посмеявшись над жалким тюремным надсмотрщиком, "случайно проговорился" о якобы находящейся тут богатой кладовой. Карлики, для которых стремление к обогащению свято, такую несправедливость чувствовали обострённо, и подозревали, что подлого помощника коменданта на место его преступления может привести совесть.

Воспользовавшись оставленной покойным Бибзом верёвкой, Лимн поднимался к люку, пытался его открыть, но тщетно. Не преуспел и Зунг. Очень походило на то, что люк открывается только извне. В напрасных попытках выбраться карлики потеряли счёт времени; только и понимали, что ночь наверняка прошла, что замок давно не спит. В своём тайнике они неплохо слышали происходящее в том коридоре, откуда сюда попали. Слышали шаги, голоса.

Потом они услышали внезапный грохот. И грохот был таков, словно весь замок Глюм взял да обвалился. Зунг предположил, что теперь они погребены ещё глубже, за что получил от Лимна мощную затрещину. О том, что замок ещё жив, почти тут же возвестили бегущие шаги, пронёсшиеся над ними. Поднялась суета, крики - всё говорило за то, что замок Глюм пострадал частично.

И среди хаоса звуков Лимн и Зунг разобрали знакомый голос Дулдокравна, произрекающий на службе у Чичеро какие-то стихотворные строки. Не было никаких сомнений, что посланник проходит рядом, и голосом подаёт сигнал своего присутствия. Лимн в ответ пару раз стукнул в закрытую крышку люка. Увы, Чичеро то ли не услышал стука, то ли был замечен патрулём и был вынужден отойти, произнося с глубокомыслием, достойным великого поэта:

– Куда б ты не вышел, приходит на ум

Пренеприятнейший замок Глюм!

Чичеро удалился, а Лимн долго ещё соображал, что ему хотел передать посланник этим "куда б ты не вышел"? Может, люк оцеплен, и их ждут. А может, речь о том, что в замке Глюм сейчас опаснее, чем в их противном секретном помещении.

Карлики долго ещё прислушивались, ожидая, что Чичеро вернётся. Но он в эти сутки не вернулся. Зунг за сутки (только бы не поделиться!) потихоньку съел все свои припасы, захваченные на кухне, Лимну же пришлось поголодать. Ну, а на следующие сутки - голодали уже оба.

Глава 20. Женщина в былом

Проходили дни. Замок Глюм с грехом пополам заделывал пробоину; многих шпионов теперь сняли с работы по гостям, и они осваивали ремесло каменщиков. Кипело строительство и новой Драконьей башни (теперь стало известно, что она так называется).

Чичеро пребывал в ничтожестве, но тень его сопротивлялась. Она надменно стояла в однажды занятом углу и всё ещё не принимала участия в общем хороводе. В финале каждого представления (когда остальные тени в бессильной алчности рвали друг друга в клочья) ей, возможно, доставалось больше, чем другим. Чичеро в такие моменты не мог на неё смотреть, так как чувствовал фантомные боли в местах, в которых её терзали жадные клювы.