— Я тоже тебя люблю, — прошептала Анника. При звуке выстрела она почувствовала, что её душа умерла и закрыла глаза. Она не будет смотреть. Она вообще никогда не будет смотреть на что-либо. Свиллинг, скорее всего, убьет ее так или иначе, и она покинет этот мир, не увидев бездыханное тело Мерсера. Это было последнее, о чем она молилась.

— Анни, — звон выстрела рассеялся, и она услышала его голос около уха. Она спрашивала себя, умерла ли она уже, и попала ли в небытие.

Анника открыла глаза. Мерсер стоял там, живой и невредимый. Он крепко поцеловал её, и она знала, что тепло его губ на ее губах была дарованным жизнью удовольствием. Но всплеск радости был краток, пока ее разум пытался разобраться в путанице событий. Она увидела Свиллинга, лежащим неподвижно на полу, содержание его черепа отвратительно раскрасило стену над ним. И она увидела пистолет в застывшей руке Джеймса. Затем он отбросил его, и испустил глубокий стон.

Мерсер оставил ее и встал на колени к своему брату. Он усмехнулся. — Я знал, что ты играешь опоссума. Так же, как когда мы были детьми и прятались в сене на чердаке Лиззи, пока она звала нас, выполнять обязанности. Ты помнишь, Джеймс? А? — его голос был полон отчаяния.

Кровь все еще сочилась изо рта Джеймса. Анника увидела каких усилий ему это стоило, попытаться заговорить. Рана в груди продолжала кровоточить, и его дыхание было похоже на хрип. — Я помню, — сказал он. Он провел рукой по рту и поморщился от вида темной крови.

Анника опустилась на колени рядом с Мерсером и нежно положила руки на груди Джеймса. Она видела в его глазах осознание собственной смерти. Она хотела, чтобы он знал, не встретит смерть в одиночестве.

— Не виню тебя, Анника, — сказал он. Судороги боли заставили его напрячься и тогда он грустно улыбнулся ей. – Не могу тебя винить, — продолжал он, — в том, что я всегда знал.

Анника боролась со слезами. Джеймс Долан заслуживал лучшего, чем слезы сочувствия. — Джеймс, сказала она, наконец, — Прости меня.

— Не надо, — сказал он ей. Он закашлялся и попытался сглотнуть кровь, булькающую в горле. Его глаза, такие же, как у Мерсера, переместились от нее к брату и обратно. — Я бы все равно долго не прожил. Мои легкие не позволили бы. Просто знай, что я любил тебя. Знай, что я любил вас обоих. И помни меня.

— Да, — она взяла его за руку, поцеловала её, когда Мерсер застонал от горя. — Всегда.

Прошло всего несколько секунд, но, показалось, что намного дольше. Вдалеке слышались крики и отблески горящих зданий, подожженных на Раздор-вэй. А Джеймса Долана больше не было.

— Мерсер, — Комо зажимал рукой импровизированный ремень. — Ты должен идти. Каттер и остальные объединятся в миле восточнее моста. Они долго ждать не будут, — он посмотрел на потолок, где по звукам на втором этаж можно было услышать, как другие жители дома уже осмелились ходить. — И даже без Свиллинга толпа жаждет твоей крови.

Мерсер смотрел на Джеймса, как будто не слышал ни слова. — Мне нужно похоронить его.

Комо нетерпеливо набрал воздуха в грудь. — Ты не можешь.

— Я могу, — сказала Анника. Она подняла глаза и спокойно посмотрела на Мерсера. — Я удостоверюсь, что он обрел покой. Я должна это сделать. Мне нужно это сделать. Ты понимаешь, что не можешь остаться.

Мерсер посмотрел на нее. Анника почти могла разглядеть внутреннюю борьбу, которую он вел сам с собой. Раздор-Сити не забыл о нем. Со смертью Джеймса и Свиллинга, и бедлама учиненного дэйнсами, шею Мерсера будут искать еще пуще. Вооруженные до зубов, преследуемые по всей Территории, а наличие Анники накладывало бы ответственность. Но если он убежит с Каттером Дэйном, невозможно было угадать, когда она снова увидит его. Недели, года, возможно, никогда.

— Можешь ехать? — Мерсер медленно спросил Комо.

Итальянец сжал свою руку. — Это голимый выстрел, амико, и я могу ехать, да. Но не так как ты, ребятам нужно отправляться, чтобы избежать правосудия на Территории, — он шагнул к Мерсеру ближе и проницательно глянул на него. — Я должен тебе, Долан. Ты спас мою жизнь больше одного раз. Помнишь, Блэк-Хиллс?

Мерсер неопределенно кивнул. — Блэк-Хилс. Да, я помню.

Анника обняла его. — Я найду тебя. Моя любовь. Я это сделаю, — она поцеловала его.

— Я помогу ей, — сказал Комо. Он им криво ухмыльнулся. – Медичи не любят иметь долги, — он неторопливо направился к двери. — Я не должен присутствовать, когда на это все прольется свет, — он обвел вокруг здоровой рукой, указывая на кровавое месиво и мертвые тела. — Я обещаю тебе, Мерсер, я прослежу за её безопасностью.

Когда Комо Медичи вышел, Мерсер снова повернулся к Аннике и провел рукой по ее щеке. Что напомнило ей, как они впервые поцеловались, мгновение страстной неразберихи. Казалось, это было так давно, подумала она. Это было, действительно, давно.

— Только не забывай меня, — Анника задохнулась, когда обняла его за плечи и прижалась к нему еще раз.

Широкие руки Мерсера гладили её по спине. — Как бы я смог, милая девушка.

Он не попрощался. Анника была рада. Слова бы преследовали ее. Она стояла в гостиной дома с двумя трупами мужчин. Где-то в доме стала кричать женщина.