Сейчас важнее, что кто-то заплатит за ее смерть. Он найдет его, и этот человек будет страдать всеми мыслимыми и немыслимыми способами, пока не начнет молить о смерти.

Это обещание Алексея Кулака, и все знают, что он человек слова.

Мобильник украшали розовые стразы. Удивительно, весьма девчачий телефон. Ирина была кем угодно, только не ребенком. Взрослая не по годам, думал он. Искушенная в том, чего никто от нее не ожидал. Старая душа, сказали бы некоторые.

Он не верил в существование души.

Мелодия звонка в телефоне была классической, меланхоличной.

Штуковина трезвонила весь вечер. Он выждал несколько мгновений, пока проиграет музыка, и открыл телефон. Экран сообщил, что заработала голосовая почта. Он коснулся кнопки приема вызова и прослушал ее.

Три сообщения от одного и того же человека, все на русском. Первое послание было обычным. Напряжение в голосе появилось во втором. Напряжение и нетерпение. Третье сообщение переполняли паника и отчаяние.

Он сохранил сообщения, затем пролистал меню в поисках настроек и голосовой почты.

– Это Ирина. Оставьте сообщение.

Он нажал кнопку еще раз.

– Это Ирина. Оставьте сообщение… Это Ирина. Оставьте сообщение… Это Ирина оставьте сообщение… Это Ирина оставьте сообщение…

Я приняла душ и немного выпила, но, несмотря на сильную усталость, навалившуюся после ухода Шона, в постель не отправилась. Какой в этом смысл? Просплю урывками часа четыре, если вообще удастся заснуть. Проснусь около двух ночи и буду бродить по дому, даже не пытаясь снова отключиться, потому что кошмары только этого и ждут.

Немного воска для укладки волос. Обтягивающие темные джинсы, простой черный топ, сексуальные босоножки. Тушь, блеск для губ, пара бриллиантовых сережек. По крайней мере я выгляжу презентабельно, даже если не чувствую себя готовой к общению с людьми.

Машина Лэндри въехала на подъездную дорожку. Припарковавшись, он некоторое время простоял рядом с ней, глядя в сторону моего коттеджа. Я наблюдала за ним через приоткрытые жалюзи в спальне. Затем Лэндри развернулся и пошел в сторону главного дома.

Я выждала пару минут, спустилась к своей машине и медленно выехала за пределы фермы, надеясь, что меня никто не заметит.

По понедельникам ночью в «Игроках» было относительно спокойно. Все, у кого есть работа, должны приступить к ней рано утром во вторник. Похмелье не идет на пользу тем, кому в течение всего дня предстоит вычищать стойла и выезжать лошадей под солнцем Южной Флориды. Свободные от работы посетители были вольны поступать, как им вздумается. Однако из-за недостатка двадцатилетних любительниц веселья, клуб не представлял для них такого интереса как в выходные дни.

Главным развлечением этого вечера был двойник Джимми Баффета: с гитарой, с губной гармошкой и в ужасной гавайской рубашке (будто бывают другие). Ему аккомпанировали парень за синтезатором, одетый в синий двубортный пиджак с блестящими пуговицами и капитанскую фуражку, и довольно молодой и скучающий барабанщик, которому было неловко, что он сын одного из них. Я вошла в бар и обогнула танцпол с десятком людей, выпивших достаточно, чтобы позабыть о своих комплексах. Всегда считала, что должна существовать общественная реклама, показывающая, как танцуют подвыпившие люди среднего возраста. Уровень алкоголизма тут же понизится от этого унизительного зрелища.

Как только я уселась на стул в конце стойки, подошел бармен, привлекательный темноглазый парень с легкой щетиной,

– Чем могу быть полезен, мэм?

– Для начала не называй меня мэм, милый мальчик, – ответила я, криво усмехнувшись правым уголком рта. – Как тебе удастся завести безумный страстный роман со зрелой женщиной, если ты относишься к ней, как к своей престарелой тетушке Бидди?

Бармен расплылся в улыбке, демонстрируя отличную работу ортодонта.

– И о чем я только думал?

– Не могу представить. А теперь подай мне водку «Кетел Уан» с тоником и большой порцией лимонного сока.

– Будет сделано.

Он отвернулся, чтобы выполнить заказ. На стойке кто-то оставил пачку сигарет, я угостила себя одной и почувствовала укол вины. Не из-за того, что стянула сигарету, а потому что вообще курила. Отвратительная привычка. Когда бармен вернулся с напитком, я спросила, как его зовут.

– Кени Джексон, – представился тот.

– Кени Джексон. Боже мой, да ты звезда мыльных опер, которая только и ждет своего часа, – заметила я. – Кени Джексон, а я Елена Эстес.