– О, Джей! – Она вся дрожала.

– Не надо, детка, забудь об этом. – Я быстро поцеловал ее. – Не пугайся. – Я ободряюще улыбнулся, но она все так же испуганно смотрела на меня. – Это профессиональный прием. Стоит только гаркнуть как следует, и все становится на свои места.

– Извини, Джей. – Она попыталась улыбнуться. – Я никогда не слышала, чтобы ты так кричал.

– Люси, это же профессиональный прием. В армии без этого никуда. – Я уже начал проявлять нетерпение. Драгоценное время уходило впустую. – Ты поедешь в банк?

– Да.

– Если тебе что-то понадобится, покупай. Ты посмотрела, какие они привезли продукты?

– Еще нет.

– Посмотри, пожалуйста. Если чего-то не хватает, купи. Хорошо?

– Да.

Я услышал, как ожил мотор «Кадиллака». Автомобиль развернулся и тронулся в обратный путь. Тимотео, стоя на том же месте, смотрел ему вслед, заложив руки за спину. Мне он напоминал собачонку, брошенную хозяином.

– Я должен заняться Тимотео. Увидимся за ленчем, – сказал я и спустился с веранды.

Услышав мои шаги, Тимотео обернулся.

– Пойдемте в тир, – предложил я, – там и поговорим.

Грузовичок как раз отъехал от тира и взял курс на пальмы. Молча мы вошли в прохладу и полумрак пристройки. В сотне ярдов от нас на жарком солнце застыли мишени.

У одной из деревянных скамей стояли два ящика с патронами, тут же лежало ружье в брезентовом чехле.

– Это ваше ружье?

Тимотео кивнул.

– Присядьте и расслабьтесь.

Он опустился на скамью так осторожно, словно боялся, что она развалится под ним. По его смуглому лицу катились крупные капли пота. Руки дрожали и подергивались. Куда там стрелять, он был пугливее старушки, обнаружившей под кроватью вора.

Мне приходилось видеть таких новобранцев. Они ненавидели оружие, ненавидели грохот выстрелов, их не возбуждало попадание в цель. В армии существовало два способа, позволяющих чего-то от них добиться. Первый – мягкий, осторожный, когда с новобранцем обращались, как с нервной лошадью. Если это не помогало, приходилось переходить на крик, чтобы напугать их до смерти. Если и это не действовало, тратить время на такого идиота считалось бессмысленным. С Тимотео такой вариант не проходил. Для меня он был не новобранцем, а двумя облигациями стоимостью в пятьдесят тысяч долларов.

– Мне кажется, мы отлично поладим. – Я сел на соседнюю скамью, достал пачку сигарет и предложил Тимотео.

– Я… я не курю.

– Правильно делаете. Мне бы тоже следовало бросить, но не могу. – Я закурил, глубоко затянулся и выпустил дым через ноздри. – Как я уже сказал, мы поладим. Должны поладить. – Я улыбнулся: – Вам предстоит тяжелая работа, но хочу, чтобы вы знали, что я всегда готов прийти вам на помощь. Я могу вам помочь и обязательно помогу.

Он сидел и смотрел на меня. Как он отреагировал на мои слова, я не знал. Очки скрывали выражение его глаз, а глаза мужчины в такие моменты – самый верный индикатор.

– Могу я звать вас Тим?

Его брови сошлись у переносицы, затем он кивнул:

– Как хотите.

– А вы зовите меня Джей, идет?

Вновь кивок.

– Так вот, Тим, давайте взглянем на ружье, которое купил вам отец.

Он ничего не ответил. Заерзал на скамье и посмотрел на брезентовый чехол.

Я достал ружье из чехла. Как я и ожидал, отличная штука. Впрочем, других «Уэстон-и-Лиис» не изготовляли. Если он не научится стрелять из такого ружья, подумал я, то не стрелять ему вовек.

– Отличное ружье. – Я надорвал одну из коробок с патронами и зарядил его. – Я хочу, чтобы вы посмотрели на крайнюю слева мишень.

Он медленно повернул голову и уставился в указанном мной направлении.

Я выстрелил шесть раз подряд. Середина мишени вывалилась и упала на песок.

– И вы скоро будете стрелять точно так же, Тим. Трудно поверить, не правда ли? Уверяю вас, будете.

Черные очки повернулись в мою сторону. Я увидел в них свое отражение. Выглядел я очень скованным.

– Могу я попросить вас об одном одолжении? – поинтересовался я.

– Одолжении? – переспросил он после долгой паузы. – Мне сказали, что я должен выполнять любое ваше пожелание.

– Это совсем не обязательно, но не могли бы вы снять очки?

Он оцепенел, затем подался назад, руки его поднялись к очкам, как бы защищая их от меня.

– Я объясню вам, почему, – продолжал я. – Нельзя стрелять в солнцезащитных очках. Ваши глаза имеют такое же значение для меткого выстрела, как и ружье. Снимите их, Тим. Я хочу, чтобы ваши глаза привыкли к яркому свету.