Шрифт:
– Ник присматривает за ним.
Я все еще потирал челюсть. Боль не утихала.
– Подсоедини мой телефон. Я хочу поговорить с его отцом.
– Еще бы, – усмехнулся Раймондо. – Но сейчас мистер Саванто не хочет говорить с тобой, солдат. А когда захочет, то рассчитывает услышать, что этот балбес может стрелять. Твои трудности его не интересуют. Он платит, ты выполняешь обещанное.
Я встал.
– Тогда я поговорю с Тимотео.
Раймондо покачал головой:
– Время разговоров прошло. Ты не знаешь, как надо с ним обращаться. Лаской его не возмешь. Теперь им занимаюсь я, и скажи жене, чтобы она больше не крутила перед ним задом. Завтра ровно в девять будь здесь. Я приведу его, и он тут же начнет стрелять.
«Ну и хорошо, – сказал я себе. – Мне платят за то, что я учу его стрелять, а не за психиатрическую помощь».
– Годится. – Я снял телескопический прицел и завернул его в губчатую резину, скрутил глушитель, положил его и прицел в коробку, надел на ружье чехол, поставил коробку и ружье на стойку. – Значит, в девять утра.
– Так точно, солдат.
Из тира я пошел в бунгало. Часы показывали 19.34.
Люси закончила покраску. Войдя в гостиную, я услышал шум льющейся воды: она принимала душ. Я достал из бара бутылку виски, плеснул в стакан, выпил, не разбавляя содовой, и направился в спальню.
Люси вышла из ванной, обмотанная полотенцем.
– Тим не с тобой? – Она подалась назад.
– Нет. Он с Раймондо. Ты помылась?
Тут она заметила мою распухшую челюсть.
– Что с твоим лицом?
Я стянул с себя рубашку.
– Ничего особенного.
– Что случилось?
Я ей все рассказал.
– Он просто псих. – Я снял ботинки. – Угораздило же нас связаться с ним.
Ее глаза широко раскрылись.
– Не может быть! Он тебя ударил?
– Кулаки у него что надо. В таком состоянии он ударил бы и собственного отца.
Я снял брюки и ушел в ванную. Холодная вода привела меня в чувство. Я вытерся насухо и вернулся в спальню.
Люси, уже в платье, сидела на кровати и смотрела, как я надеваю брюки и рубашку.
– Почему он тебя ударил, Джей?
– Он перегрелся. Не знаю. Он выглядел так, будто у него вот-вот начнется припадок.
– Что ты ему сделал?
– Ничего! – проорал я и тут же одернул себя. – Извини, Люси. Я, похоже, тоже перегрелся. Что у нас на ужин?
– Что-то тут не так. Он не мог никого ударить. Меня это тревожит.
– Во всяком случае, меня он ударил. Он – невротик. Забудем о нем. И так я возился с ним целый день. Что у нас на ужин?
Люси встала.
– Могу поджарить яичницу с ветчиной. Или ты хочешь чего-нибудь повкуснее?
– Сойдет и яичница. Пойдем, я тебе помогу.
На кухне я сел к столу, а Люси достала яйца из холодильника.
– Он придет ночевать?
– Не думаю. Надеюсь, что нет.
Она молча поставила сковородку на плиту.
– Не заводись, Люси. Он – сумасшедший. Я в этом убежден. Мне следовало сразу отдать его Раймондо. Мы с тобой ошиблись, решив, что найдем к нему подход. Раймондо говорит, что завтра утром он будет стрелять. Это все, что мне нужно. Забудем о нем на сегодняшний вечер. Он и так мне надоел.
Люси повернулась ко мне.
– Он запуган до смерти.
– Ты называешь это так. Я – иначе. Ради бога, больше ни слова о нем!
– Хорошо, Джей.
Она разбила яйца над растопленным маслом.
– Ты забыла ветчину.
Люси покраснела и начала дрожать. Выключила газ и повернулась ко мне.
– О, Джей, я так волнуюсь! Что все это значит?
– Не порти мне аппетит. Прошу тебя, Люси, забудем о нем.
Я поднялся и вышел на веранду. Может, я был излишне резок, но Тимотео Саванто изрядно попортил мне кровь, и у меня болела челюсть.
Вскоре Люси принесла две тарелки. Яйца пережарились, ветчина подгорела. Пока мы ели, я рассказал Люси, где закопана жестянка из-под печенья.
– Ты слушаешь, Люси? Это важно.
– Да.
– Это большие деньги. Не дай бог их украдут.
– Да, конечно.
Я не съел и половины яичницы.
– Извини, Джей. Она сегодня невкусная.
– Приходилось есть и похуже. – Я закурил. – Что сегодня по телевизору?
– Не знаю. Я не смотрела.
Из гостиной я принес «Ти-ви гайд» [3] . Вечером показывали вестерн шестилетней давности с Бертом Ланкастером в главной роли. Челюсть болела все сильнее. Я вернулся в гостиную и включил телевизор.
3
«Телевизионный путеводитель» – популярный еженедельник.
Люси унесла тарелки на кухню. По экрану мчались всадники, падали с гор огромные валуны. Гремели выстрелы, сверкали ножи. Я поглаживал распухшую челюсть, сидя перед телевизором.
Как и большинство вестернов, фильм закончился кровавой резней. Едва пошли заключительные титры, я выключил телевизор.
– Пойдем спать, – сказал я.
– Можно ли оставить окно открытым?
Я знал, что она думает о Раймондо.
– Почему бы и нет? Я же с тобой.
Мы ушли в спальню. По очереди приняли душ. Когда мы легли в постель, поднялась луна, освещая море и далекие пальмы. Челюсть по-прежнему болела, но я старался о ней не думать.