Шрифт:
Невольно я почувствовал удовлетворение, когда увидел промелькнувший в его глазах испуг.
Внимательно посмотрев на меня, Дюрант сказал:
– Очень хорошо… – Он повернулся к Маззо, который стоял в проеме двери. – Ну, мы пошли, – сказал Дюрант и вышел из комнаты.
– Я же сказал тебе, Джерри, – заговорил Маззо, – что это здорово!
Я не пошевелился, только посмотрел ему в глаза.
– Это всего лишь рекомендация, Маззо, – заговорил я конфиденциальным тоном, – но не будет ли безопаснее, если отныне и впредь ты станешь называть меня мистером Фергюсоном, а не Джерри?
Он даже подпрыгнул.
– Что это ты себе вообразил? Послушай, приятель, ты не босс! Я не стану называть тебя мистером Фергюсоном! Это ты будешь делать то, что я буду тебе говорить! Вот так!
– Ты назовешь меня Джерри или приятель, Маззо, – сказал я, – а кто-нибудь это услышит, и мы с тобой сядем в лужу. Я – не мистер Фергюсон, и делаю то, что ты мне говоришь, но называть меня лучше мистером Фергюсоном.
Он потер голову своими огромными ручищами и задумался. Я почти слышал, как скрипели от напряжения его мозги. Наконец он кивнул:
– Да-а, ты говоришь дело. – Потом он усмехнулся: – О'кей, мистер Фергюсон. Пошли!
Выходя из комнаты, я еще не сознавал, что крошечное семечко в моем мозгу стало прорастать.
Я прошел следом за Маззо по широкой лестнице в ярко освещенный вестибюль.
Харриет Фергюсон с неизменным пуделем на руках стояла на пороге центральной гостиной.
Дюрант с портфелем в руках – возле парадной лестницы.
Маззо отошел в сторону.
– Проходите, мистер Фергюсон, – сказал он почтительно.
Я пошел мимо него по лестнице и, видя, что старая женщина наблюдает за нами, задержался у последней ступеньки и прямо посмотрел на нее. Я слышал, как она затаила дыхание. Я улыбнулся ей. Улыбка получилась вымученной из-за маски, но все же это была улыбка.
– Фантастично! – воскликнула она, посмотрев на Дюранта.
– Да, – согласился он. – Пора выходить.
Маззо незаметно мне кивнул. Я захромал вперед и приблизился к старой даме.
– Мадам, – сказал я, – надеюсь, вы удовлетворены?
– Вы могли бы быть моим сыном, – сказала она, и я заметил слезы на ее глазах.
– Это было бы для меня счастьем, – сказал я, припомнив сыгранную мной сцену в каком-то душещипательном фильме тридцатых годов, приподнял ее руку и провел по ней губами.
Отвернувшись, я захромал к Дюранту, который наблюдал за этой сценой с кислым видом, как режиссеры, у которых в свое время я пытался украсть какую-нибудь сценку.
Снаружи, в сгущающихся сумерках, поблескивал «роллс». Шофер-японец услужливо распахнул дверцу.
Первым сел Дюрант, я – следом за ним. Маззо устроился рядом с шофером.
Когда мы выехали на шоссе, Дюрант сказал:
– В аэропорту, Стивенс, нас будет ожидать пресса. Приблизиться к нам они не смогут, но там они, конечно, будут. Мы полетим на самолете корпорации. Вы будете делать в точности все то, что вам скажет Маззо. Никаких проблем не возникнет. Не спешите. Помните: вы – Джон Меррилл Фергюсон. Вас будут надежно охранять. Поднявшись по трапу, вы можете повернуться и поднять руку. Понятно?
– Да, мистер Дюрант, – сказал я.
– В самолете, Стивенс, – продолжал он, – вы кивнете стюардессе и сядете. Вас никто не побеспокоит, пока мы не прилетим. По прибытии на место я вас проинструктирую.
Зароненное в голову зерно давало о себе знать…
– Есть одна мелочь, – сказал я, – но она может оказаться однажды важной… Всего лишь один совет, мистер Дюрант. Не безопаснее ли вам прекратить называть меня Стивенсом? Я не знаю, как вы называете мистера Фергюсона, но разумнее называть меня именно так. Сорвется у вас с языка при посторонних «Стивенс», и вся операция пропала…
Я не смотрел на него, мой взгляд был прикован к затылку шофера-японца.
После долгой паузы Дюрант сказал:
– Да, замечание дельное… мистер Фергюсон. Вы проявляете предусмотрительность.
– В случае провала, мистер Дюрант, я не хочу, чтобы меня считали виновником.
– Да… – Он тяжело дышал. – В таком случае вам лучше называть меня Джо.
– О'кей, Джо.
Больше ничего не было сказано, пока мы не достигли аэропорта. Тут Дюрант повторил:
– Ничего не делайте. Ничего не говорите. Предоставьте все Маззо.