На громадных картинах, развешанных на стенах, были изображены настолько мерзкие сцены, что Амелия почувствовала себя плохо. Тема этих картин была одна: голая девушка, изображенная с удивительной фотографической точностью, лежала на оранжевом песке пляжа под кроваво-красной луной и почти черным небом. Она была обезглавлена, выпотрошена и разрезана на куски.

В углу ателье, на подставке, стоял большой портрет, очень напоминавший Амелию. Из окровавленного рта торчали мужские ноги в красно-белых полосатых брюках: костюм для уик-энда ее мужа. Черноволосую голову венчали покрытые шерстью рога.

Долгое время она внимательно рассматривала картину, потом в полубессознательном состоянии с помощью Рейнольдса спустилась по лестнице.

Он оставил ее в гостиной, а сам, шатаясь, прошел в спальню, чтобы выпить хорошую порцию виски. После этого, слегка взбодрившись, но все еще под впечатлением увиденного, он поднялся наверх и закрыл дверь.

Вернувшись в гостиную, он налил коньяка для Амелии. Она выпила его маленькими глотками, потом спросила:

– Что будем делать? Это ужасно! Он совершенно сошел с ума! Возможно, он даже опасен!

Рейнольдс вновь подумал о кошмаре, которым станет его жизнь, если он потеряет работу.

– Мадам, будем ждать и надеяться. Ничего другого мы сделать не можем.

Амелия, думая о том, какой станет ее жизнь на десять тысяч долларов, кивнула.

И они ожидали, но бесполезно.

Именно на следующий день после убийства Дженни Бендлер Рейнольдс сделал ужасное открытие. Он нашел Амелию у телевизора.

– Мадам, – произнес он прерывающимся голосом, – пройдемте со мной в котельную.

– Котельную?

Она взглянула на него и, увидев потное бледное лицо, почувствовала внезапный страх.

– Что случилось?

– Пожалуйста, мадам, пройдемте.

Он повернулся и пошел по коридору. Поколебавшись, она, очень взволнованная, последовала за ним в подвал, где находилась котельная.

– Смотрите, мадам, – прошептал он, показывая на что-то пальцем.

Она посмотрела на кучу одежды, лежавшую на полу, и узнала пиджак мужа, который очень нравился Криспину, он носил его часто по поводу и без повода. Она также узнала серые брюки Криспина, его рубашку и туфли. С растущим ужасом заметила, что вся одежда покрыта пятнами, по всей видимости, крови. К пиджаку был приколот листок бумаги. На нем красивым почерком Криспина было написано: «Немедленно уничтожьте одежду».

Они переглянулись. Амелия повернулась, поднялась по лестнице и, шатаясь, вошла в гостиную. Рейнольдс бросился к себе в комнату, налил большую порцию, проглотил ее и, пошатываясь, пошел к хозяйке.

Амелия сидела уставившись на экран телевизора. Говорил Пит Хэмилтон. Неподвижная как статуя, она слушала описание преступления.

«Кто-то ведь должен скрывать этого ужасного сумасшедшего, – сказал в заключение Хэмилтон. – Его одежда должна быть в крови».

У Амелии было такое ощущение, будто репортер смотрит ей прямо в глаза.

«Я обращаюсь к человеку, который предоставил убежище этому опасному безумцу, – жене, матери, отцу или другу, – и прошу немедленно связаться с полицией. Этот человек может совершить новое преступление. Пока его не обнаружат, ни одна женщина нашего города не может чувствовать себя в безопасности».

Дрожащей рукой Рейнольдс выключил телевизор.

– Я не могу в это поверить! – стонала Амелия. – Боже! Неужели это сделал Криспин? Нет! Он не способен на это! – Вспомнив жуткие картины, которые она видела в ателье, она вздрогнула. – Рейнольдс! Нам нужно молчать! Если он действительно совершил это ужасное преступление, я буду обесчещена. Я этого не перенесу! Мои друзья! Они все от меня отвернутся! Чем станет моя жизнь? Я не могу в это поверить! – Потом она взяла себя в руки и строго посмотрела на него. – Избавьтесь от этой одежды! Сожгите ее! Сделайте это немедленно!

Именно в этот момент появились Лепски и Джейкоби.

На следующее утро Макс Джейкоби поехал к Левину, взял у него один из таких пиджаков, потом направился на склад Армии спасения и переговорил с Джимом Креддоком, который занимался распределением многочисленных подарков, присланных богачами.

Креддок готов был поклясться, что такого пиджака не было среди одежды Сайроса Грэга.

– Я обязательно запомнил бы такой пиджак. Нет, я не видел его.

– Это точно, мистер Креддок? – настаивал Джейкоби. – Вы действительно уверены, что такого пиджака не было среди вещей мистера Грэга?

Креддок кивнул:

– Я абсолютно уверен. Вещи мистера Грэга были в таком хорошем состоянии, что я продал их старьевщику. Деньги пошли на наши добрые дела. Вещи были слишком хорошего качества, чтобы их распределять. Этот пиджак не фигурирует в списке.

В это время Лепски подъезжал к дому Кена Брэндона. Было 8.15. Кен как раз собирался уходить на работу. Удивленный звонком в дверь, он открыл ее и увидел Лепски. Его снова охватила паника. Кен думал, что Лепски оставит его в покое, так как все пуговицы были на месте.