Шрифт:
— Я думал, что оглох, — признался Баранов. — Что это было?
— Коррекция масштабов,- пробормотал Павел.- Странно, что нас не предупредили… Ну, идем домой? Больше ничего интересного не увидим.
Евгений, перегнувшись, продолжал смотреть вниз.
Павел включил интерком, и в рубке зазвучали негромкие голоса переговаривающихся людей. Сквозь них пробился четкий и звучный бас:
— Первый вызывает «роуд-аскер» сто семь…
Молчание, вернее, равномерный шум других голосов, и снова:
— Первый вызывает «роуд-аскер» сто семь…
Павел спохватился и наклонился к микрофону:
— Сто седьмой слушает Первого.
— Сто седьмой, вас ждут в Центре, срочно ответьте по двадцать второму каналу.
Павел посмотрел на спутника, с трудом избавляясь от мыслей о Люции.
Разозлился, стряхнул оцепенение.
— Извини, меня вызывают. Придется тебе добираться домой одному.
— Жаль, а то посидели бы у нас, посмотрели мою коллекцию рогов и клыков, я ведь охотником стал.
— В другой раз. И вообще хорошо бы встретиться всей нашей старой компанией. Не возражаешь?
— Соберу всех и позвоню. До встречи.
Высадив Евгения, Павел помахал рукой, и вскоре рубиновые светлячки кормовых огней куттера затерялись в ночи.
6
В бункере Центра его ждали Ромашин, Златков и директор УАСС Ив Костров. До этого Павел видел директора всего два раза, и то, что руководитель такой мощной организации, как аварийно-спасательная служба, «снизошел» до посещения Центра, указывало на серьезность происходящих событий больше, чем другие факты.
Ив Костров был среднего роста, нетороплив, скуп на слова, широкоскул и рыжеволос. Твердый рот, пристальный взгляд из-под припухших век, умение мгновенно оценивать собеседника говорили о недюжинном уме и сильной воле этого человека. Павел, здороваясь, встретился с ним глазами и понял, что оценен и взвешен взыскательно и точно — он, инспектор космосектора УАСС, считавший себя неплохим психологом, непроницаемым для других!
— Дела наши не блестящи,- сказал Ромашин.- Только что получен анализ состояния среды вблизи Ствола: изменены все природные параметры, обнаружена широкая гравитационная депрессия, растущая в глубь Земли. Кроме того, открыты более чем странные объекты в космосе, расположенные по вектору от Ствола на расстоянии около ста астрономических единиц от Солнца. Но самое главное, что дальше нас не пропустили! Путь в космос на этом направлении блокирован.
— Как не пропустили? — вяло удивился Павел. — Кто не пустил?
— Не знаю. Мы направили спейсера погранслужбы и дальше в открытый космос по тому же вектору, но в световом полугоде от Солнца корабли наткнулись на неизвестное поле, отбросившее их назад.
— Может быть, надо просто обойти эту область?
— Результатов пока нет. — Ромашин посмотрел на директора Управления и замолчал.
— Вы догадываетесь, зачем вам все это говорится при мне? — спросил тот, сдерживая в голосе басовитые громыхающие нотки.
Павел кивнул.
— Под угрозой жизнь многих тысяч людей, и надо спешить с выключением Ствола.
— Под угрозой существование цивилизации- вот как стоит вопрос! Связь между странными явлениями на Земле и в космосе и экспериментом в лаборатории времени прямая.Нет смысла объяснять, как дорога каждая минута. Мне сообщили, что именно вы пойдете в лабораторию. Справитесь?
Павел выдержал еще один быстрый оценивающий взгляд, но за него ответил Ромашин:
— Справится, я в него верю.
— Необходимо сделать все возможное и невозможное, чтобы предотвратить грядущие катастрофы. Покажите мне оборудование Центра и его структуру, — обратился Костров к Ромашину.
Инспектор остался стоять с молчащим Златковым.
— Ну и ну, — пробормотал Павел. — Час от часу не легче!
— Он еще слабо сказал, — тихо произнес Златков. — Под угрозой существование Вселенной, а не только земной цивилизации! Я боюсь, как бы хроноген не «провалился» к самому моменту образования нашего Мироздания! Кстати, по последним выкладкам расчетной группы, Ствол ушел и в будущее.
— Ну и о чем это говорит?
— Это открытый хроноклазм, вариант которого никем не просчитан. Ни один запуск хроноускорителя в будущее до катастрофы не дал положительного результата. «Вязкость» времени в направлении будущего оказалась такой, что хроноген выталкивался из времени, как пробка из воды.
Павел помолчал, глядя, как Ромашин что-то рассказывает Кострову.
— Вы как-то сказали, что у вас разработана собственная гипотеза о причине катастрофы…
— Не отрицаю, говорил… Разве Марич не отбил у вас охоту выслушивать бредовые идеи?