– Это следовало бы сделать.

На конверте Калверт вывел адрес рекламного бюро Чарльза Мэйера. Закончив эту несложную работу, он сказал взломщику:

– Но я не сделаю это ради вашей больной матери.

– В самом деле?

– Я прощаю вас. И не в последнюю очередь из-за нашего старого студенческого братства.

Гастингс встал. Минуту он колебался, а затем в знак благодарности протянул Калверту свою руку.

– Я высоко ценю ваши добрые чувства, – сказал он.

– Забудем о случившемся, – Калверт ответил на рукопожатие. – А теперь простимся.

– Один совет на прощание. Я бы не стал держать эту расписку у себя дома.

– Постараюсь найти для нее надежное место.

– Я чувствую себя виноватым за то, что вовлек вас в столь опасное дело, – Гастингс сделал нерешительный жест рукой. – Но если вы передумаете воспользоваться распиской…

– Я сообщу вам об этом. Прощайте.

Когда Гастингс ушел, Калверт снова склонился над письменным столом. В подписанный конверт он вложил чистый лист бумаги, заклеил конверт и прилепил на него трехцентовую марку. Расписку он вложил в другой конверт и проделал с ним такую же процедуру. Затем вызвал лифт.

– Хэлло, Макс.

– Хэлло, мистер Калверт.

– Ты помнишь того типа с девушкой, которые провожали меня?

– Прекрасно помню.

– Сегодня вечером он снова приходил. Ты не заметил его?

– Нет. Может, он пришел раньше меня.

– Возможно. Но ушел-то уже после восьми.

– Не видел. Ведь он мог воспользоваться лестницей.

– Наверное, так оно и было.

Лифт опустился, и Макс предупредительно распахнул дверь.

– У меня к тебе небольшая просьба, – Калверт достал второй конверт с квитанцией. – Пусть это полежит у тебя пару дней. А вот этот, – он достал первый конверт, с пустым бланком, – опусти в почтовый ящик.

– Я рад исполнить любую вашу просьбу.

– Ну вот и прекрасно. Только никому ни слова.

Слуга Люси Бостон открыл Калверту дверь и принял пальто и шляпу. Гостиная, куда его провели, поражала воображение. Люси, улыбаясь, уже протягивала Гарри руку. Сидевший рядом с ней мужчина лишь кивнул и поправил складки на своих брюках.

– Я рада видеть вас, мистер Калверт.

На девушке было открытое коричневое платье из мягкой ткани.

– А это Фрэнк Лазарус, – представила она мужчин. – Мистер Гарри Калверт.

Мужчина встал и подал руку. Был он чуть полноват и невысок ростом, а вид имел интеллигентный. Этому во многом способствовали тяжелые очки в черепаховой оправе. Проницательно глянув на Калверта, он сказал:

– Вы случайно не художник?

– Отнюдь.

– А вот Фрэнк художник, – вмешалась Люси. – Вы, должно быть, слышали о нем.

– Боюсь, что нет.

– В галерее моего отца завтра откроется его выставка. Вы знаете «Бостон Галери»? Большая экспозиция работ Фрэнка за последние пять лет.

– Вы должны интересоваться картинами, Гарри, – сказал Фрэнк. – У вас хороший вкус. Я сужу об этом по вашему костюму.

– Спасибо.

– Могу вам предложить кое-что из моих последних работ. Я нуждаюсь в деньгах и стараюсь продать как можно больше картин. Разбогатев, я займусь бизнесом.

– Хотите тоже открыть галерею? – вежливо поинтересовался Калверт.

– Нет. Куплю магазин готовой одежды или бакалейную лавку.

– Фрэнк говорит так перед каждой выставкой, – Люси встала. – Это его любимая шутка.

– Это не шутка, – сказал Лазарус. – Это итог крушения моих жизненных планов. Надоело быть бедным, вот в чем причина.

– Хватит, Фрэнк, – мягко возразила Люси.

– Вот почему я заинтересовался вашим костюмом, Гарри, – как ни в чем не бывало продолжал Лазарус. – Как будущему бизнесмену мне потребуется деловой костюм. Приходите завтра на выставку. Может, что и купите.

– Он действительно очень хороший художник, – рассмеялась Люси.

– Я постараюсь придти.

– Отлично. Буду вас ждать.

Приобняв Люси за плечи и прижав ее к себе, он сказал:

– Значит, до завтра.

Когда он ушел, Люси сказала:

– Лазарус очень талантливый художник… Забежал совсем неожиданно.

Она уселась на кушетку, заложив ногу за ногу, и Калверт непроизвольно отметил их безупречную форму.

– Завтра постараюсь зайти в галерею и полюбоваться его картинами.

– Приходите в шесть. В это время соберется маленькая компания на коктейль.

– Ради этого надену свой лучший костюм.

Улыбка сбежала с ее лица, уступив место если не хмурому, то серьезному выражению.