– И зачем вы все это мне говорите?
– губы невольно растянулись в улыбке.

Thas-Elv'inor пожал плечами и улыбнулся в ответ. Очень лукаво.

***

Я заворочался, ежась от забирающегося под одеяло холода. Свернулся калачиком, подтянув ноги к груди, укрылся с головой - и сладко вздохнул, вновь оказавшись в объятиях тепла. Сон, робко отсевший на самый краешек кровати, потихоньку перебрался обратно. И я задремал, вдыхая хрустальный, почти звенящий от утренней свежести воздух с тонкими нотками фиалки.

В сладкую дрему ворвался плескавшийся где-то внизу, среди скалистых стен, шум. Назойливый, навязчивый, он все нарастал и нарастал, становился отчетливее, и в шелесте набегающих волн уже можно было различить голоса: высокий и низкий, звонкий, как трель флейты - и мягкий, приглушенный, покатый. Я накрылся подушкой в слепой, почти детской вере, что перестану их слышать, смогу спрятаться от всего мира. Но тщетно: голоса становились все отчетливее, и с последней разбившейся волной прибоя вылились в слова.

– Нет, Камелия. Даже не просите, - услышал я. В невысоком голосе, приглушенном расстоянием, я с удивлением опознал моего вчерашнего знакомца. Как же его звали? Нэльвё?

– Но мастер!..
– зазвенел юный девичий голосок.
– Пожалуйста!

– Камелия, - медленно, почти по слогам начал он.
– Сегодня ко мне на прием записаны двое пациентов, еще один ждет со вчерашнего дня. Я не имею никакой возможности помочь.

– Но вы же друзья...
– робко напомнила девушка.

– И?..
– в голос thas-Elv'inor вкрались первые опасные нотки.

Его собеседница что-то тихо пробормотала. Так тихо, что я не расслышал.

– Друзья, Камелия, навещают друг друга, интересуются делами, а не забывают "друга" до следующей проблемы.

– Но...

– "Дружба" и "использование" - это разные вещи. О, Безликая, да о чем разговор, если теперь он даже не удосуживается прийти сам и посылает ученицу?!

– Но мастер не мог прийти сам!

– Да он никогда не приходит сам!
– рявкнул Нэльвё. И продолжил уже сдержанно, но откровенно зло.
– Я сыт такой "дружбой" по горло. Поэтому будьте любезны: покиньте мой дом. И передайте Игнису, что я не желаю иметь с ним дел.

– Но мастер!
– взмолилась девушка.
– Прошу!.. Ему правда очень-очень нужна ваша помощь!

– Камелия...

– От вас зависит его жизнь!
– в отчаянии воскликнула она. Голос задрожал, как скрипичная трель - будто от слез.
– Пожалуйста!

Ее крик повис в звенящей тишине комнаты, безответный. Нэльвё молчал, не соглашаясь и не отказываясь.

– Мастер будет вам благодарен, только помогите!
– не выдержав муки ожидания, сделала еще одну попытку девушка.

– "Благодарен"!
– передразнил бессмертный.
– На что мне его благодарность?

– Прошу вас!.. Мастер... отплатит, чем захотите; всем, чем угодно! Только помогите!

– "Всем, чем угодно"?
– насмешливо переспросил Нэльвё. Я почти видел его ироничный фиалковый взгляд.

– Всем, чем сможет!
– твердо сказала Камелия, поправив себя, но не думая отступать.

– "Чем сможет", говоришь?
– и фыркнул: - Чем сможет! Мне ничего не...

И внезапно осекся, замолчав.

– Вот что, - спустя томительную минуту продолжил он уже совсем другим голосом, мягким и вкрадчивым. Теперь мне приходилось напрягать слух, чтобы его расслышать.
– Вот что. Жди меня внизу.

– Что?..
– растерянно спросила девушка, кажется, не веря своему счастью.

– Жди здесь!
– повторил Нэльвё с прежним раздражением.
– Я проведаю пациента наверху и отправлюсь с тобой. Ясно?

Видимо, девушка молча, беспрекословно подчинилась: в доме воцарилась долгожданная тишина, нарушаемая лишь деловитым поскрипыванием старых половиц.

"Проведать пациента?" - насмешливо повторил я за ним.

Интересно, на что же его натолкнул этот разговор?"

Дверь распахнулась рывком, в едином порыве - точно под ударом ветра. Да и сам Отрекшийся ворвался в комнату радостным вихрем: ни намека на вчерашнюю задумчивую меланхолию, ни намека на сегодняшнее раздражение.

Удивительно!

Вихрь-Нэльвё обрушился в кресло, закинул ногу на ногу, сбросил с пальцев паутинку-заклинание, скрадывающее звуки, и милостиво объявил: