– Он в порядке? Куда он поехал?

Но Дани молча вел машину дальше, до тех пор, пока мы не оказались у большого высотного здания.

– Куда мы? – нахмурилась я.

– Ко мне, - просто ответил Дани.

11.

Я прижала к щеке лед, ложась на белый диван посреди полукруглой гостиной. У Дани дома было безукоризненно чисто и стильно, я бы даже сказала, до фанатизма.

Он вошел в гостиную, сказав:

– Пойдем в спальню, Кристина. Здесь тебе будет неудобно. Слышишь?

Я нехотя поднялась, направилась в другую дубовую дверь.

Я ощущала усталость так сильно, что мне казалось, что если я сейчас не лягу, то упаду прямо на пол. Даниил это видел: он взял меня под руку и довел до кровати, уложил и, накрыв одеялом, потушил ассиметричную лампу на полке.

Направившись к двери, он собрался выйти, как вдруг я спросила:

– Ты разве не останешься со мной?

Он помедлил в дверях, стоя ко мне спиной. Затем, повернувшись, улыбнулся, но устало и не очень искренно.

– Отдыхай, крох.

– Останься, - попросила я сквозь нависшую дрему. Он подошел ко мне, забрав мешок со льдом и положив его на тумбочку, сел рядом.

Положив руку мне на плечо, он погладил меня, чуть улыбнувшись. И улыбку я эту видела уже через смеженные веки. Сон затянул меня.

Мне снилась драка, но только на месте Макса был Дани, они с Егором дрались как в последний раз, брызжа слюной и пылая ненавидящим взглядом.

Затем я видела, как Егор, утирая глаза, кричит, что я виновата во всем, что с ним происходит. А дальше мне снилась тьма, нарушаемая взглядом серых глаз, из-за которых я переживала больше всего на свете.

Рано утром Дани разбудил меня и отвез домой. Мы почти не разговаривали, и, как я ни старалась, Дани был замкнут и отвечал нехотя. По прибытию он поцеловал меня в лоб и открыл дверь. Я вышла из мерседеса и, захлопнув дверь, посмотрела на Дани непонимающим взглядом. Но мерседес с визгом подорвался и полетел вперед.

Я совершенно растерялась. Почему он так себя ведет? Я была больше чем уверена, что причина в Егоре. Но о чем же они говорили?

Помедлив, я направилась по дорожке к дому и, открыв дверь, проскользнула внутрь.

В доме была идеальная тишина, декоративные часы на стене показывали семь утра.

У меня жутко болела голова и ныла щека, но я, стоически перенося все это и стараясь как можно тише подниматься по лестнице, вспомнила, что папа и Валентина вчера были в ресторане, а значит, сейчас папы дома быть не должно. А Валентина, наверняка, еще спит.

Прошмыгнув мимо их спальни серой мышкой, я толкнула дверь к себе и, войдя внутрь, остановилась как вкопанная. Валентина стояла у окна, сложив руки на груди. Она была в тонком шелковом халате, а идеальная прическа была распущена, мягкие локоны рассыпались по плечам.

Она видела, как меня подвез Дани. Она все видела.

Алая краска залила мои щеки.

– Доброе утро, - начала она, чуть улыбнувшись.

– Привет, - я медленно положила куртку на кровать, оставшись в платье.

– Ничего не хочешь рассказать мне? – я осторожно посмотрела в ее лицо, но она не злилась а, казалось бы, даже была заинтересована.

Я лишь выдавила подобие улыбки.

– Ну… я была….

– Я знаю, что ты была на вечеринке, - облегчила мне признание Валентина. – Когда я позвонила тебе вечером, какой-то парень провыл в трубку что-то похожее на: «зашибенская туса, извините, я не знаю, где Кристина».

Я поежилась. Вот тебе на! Ожидая приговора, я подняла на нее глаза.

– Ты могла бы просто сказать, что идешь на вечеринку.

– Серьезно? – не удержалась я. – Вы бы пустили? Особенно после недавнего инцидента.

Валентина мягко улыбнулась.

– Но тогда бы ты сказала правду. А не скрывалась, как вчера. Доверие очень важно, Кристина. Я хочу, чтобы ты знала…

– Я знаю, - немного резковато ответила я. Меж бровей Валентины залегла морщинка беспокойства. – Извини. Я просто…. Прости, что не сказала правду. Я знаю, что могу доверять тебе и папе.

– Отношения между мной и моей матерью всегда были сложными, - вдруг перевела тему Валентина, присаживаясь на мою кровать. Я подошла и села рядом. – Она никогда и никуда не пускала меня. У нас не было доверия в отношениях, я не могла поделиться с ней проблемами, а она никогда не посвящала меня в свои. Может быть именно поэтому мы сейчас не общаемся. Но я веду к тому, что, будучи маленькой, я поклялась себе, что моя дочь не будет нуждаться в разговорах. Я буду той, кем ей нужно, чтобы она понимала – она всегда сможет обратиться ко мне. Я очень хочу, Кристина, чтобы ты это поняла. Я не пытаюсь на тебя давить, нет. Я лишь хочу сказать, что ты можешь положиться на меня.