Он тянет меня за руку через толпу, а я могу лишь быстро перебирать ногами, не в ритм, я сбилась, но не могу остановиться.

Ночной воздух, я хочу чтобы он отрезвил меня, но этот искуситель не дает мне шанса, он притягивает меня к себе за талию и приподнимает, я в ответ обхватываю его ногами. Одной рукой он придерживает меня, а второй открывает заднюю дверцу машины, дорогой машины. К черту машину! Я впиваюсь в его губы и чувствую холод его языка, в голове проскакивают картинки недетского содержания.

Не разрывая поцелуя, мы оказываемся в машине и она трогается с места. Он сверху, покусывает мои губы и я чувствую насколько острые у него клыки, он слегка царапает меня ими, рукой медленно проводя вверх по моему бедру. Каждое его движение заставляет меня выгибаться, не мое тело, я ему больше не хозяйка, оно предало меня в обмен на Его ритм. Он отрывается от моих губ и смотри на меня.

– Я Влад

– Это важно?

– Люблю, когда девушка выкрикивает мое имя.

Я улыбаюсь и снова тянусь к нему.
– Влааааад - я шепчу это ему прямо в раскрытые губы и чувствую, его холодные пальцы на внутренней стороне бедер. Мне кажется, что он везде: его руки на груди, на животе, раздирают на мне нижнее белье, сжимают мой подбородок. Слишком хорошо, слишком для меня.

Он медленно покрывает поцелуями мое лицо, спускаясь к шее. Я чувствую его дыхание на своем пульсе. Резкая боль заставляет меня вздрогнуть и в этот момент его пальцы проскальзывают в меня, тело выгибается, а с губ срывается полу-крик, полу-стон. Боль и наслаждение, наслаждение и боль, чего больше? Какая разница? Его пальцы двигаются во мне, а язык вылизывает шею, я чувствую его ритм и двигаюсь в нем.

Машина останавливается и мы останавливаемся. Он берет меня на руки, а я вижу на его губах что-то красное? Что? Кровь? Но некогда думать, нельзя замедляться. Я не совсем понимаю, как мы оказываемся в доме. Вижу только высокую ограду и небольшой сад.

Он приносит меня в большую, дорого обставленную комнату. Вокруг один антиквариат, страшно даже дышать на это великолепие. Бросив взгляд на стол рядом с креслом, я вижу пустые бутылки вина и бокалы с чем-то густым и красным.

А он уже за моей спиной, его руки на моей талии, бедрах, ласкают мою плоть, срывая с губ ежесекундные стоны и свое имя.

Он, словно пушинку, поднимает меня на руки и разворачивает лицом к себе, одно движение и мы на полу, я дрожащими руками расстегиваю его рубашку, он задирает мое платье и наклоняется к моей обнаженной груди. Поцелуи сменяются легкими укусами, и опять в его ритме. Я слышу, как он расстегивает пряжку ремня, слышу шорох снимаемой одежды, а я только и могу, что прижимать его губы к своей груди, двигаясь с ним в ритме. Резкая боль в груди и он входит в меня, я вскрикиваю и задыхаюсь, наслаждение и боль. Резкие толчки и мы с ним одно целое, тело немеет, а я только и могу, что шептать его имя.

Он двигается все быстрее, его губы все еще на моей груди, а я чувствую, как в меня заползает холод, как замедляется мой ритм. Он поднимает голову и я вижу его окровавленный рот. Это моя кровь. Но мне все равно, я чувствую только ритм его движений во мне, чувствую приближение оргазма.

– Влаааад - я выгибаюсь в судорогах наслаждения, а он впивается мне в горло, разрывая артерию. Наслаждение и боль, чего больше? Я не знаю, уже не чувствую. Судороги оргазма сменяются предсмертными, мой ритм замедляется. Вот и я остановилась...

Сделка.

Я напишу об этом, нескладно, не в рифму

Как разбивалась гордость

На мелочь, об рифы

Меня убила вера

В себя же

Во сне же

Умирала сказка

И не спасал межгород

Земфира, Счастье мое.

Упрямая. Смогу ли я совладать с ней?

Уже прошла неделя с момента ее пробуждения, а она до сих пор лежит с закрытыми глазами и не подает признаков жизни. Как бы ей объяснить, что эта голодовка ничем ей не повредит? Но это бесполезно.

Я каждый день провожу в ее комнате. Я пытаюсь привлечь ее внимание. Бестолку. Она лежит на кровати и почти не дышит, не шевелится, не открывает глаза, не отвечает на мои вопросы, не питается...

Нет, ей пока еще не нужна кровь, превращение лишь слегка ее изменило. Но она об этом не знает, а я не собираюсь рассказывать - чем быстрее она смириться, тем быстрее я разберусь со своими проблемами, несговорчивой санг и Владом...

По хорошему, превращение как таковое, произойдет только через месяц. Если бы было все так просто, как описывается в людских книжках, то вся планета была бы уже населена вампирами. Но в реальности организм человека медленно перестраивается, постепенно обретая силу, ловкость, повышенную чувствительность. Первое и единственное мгновенное изменение - это бессмертие. Так что если вас обратили, когда вы были еле шевелящимся куском мяса, то вам придется в течение месяца обрастать новыми органами, кожей и конечно же чувствовать всю боль от ран. Поэтому вряд ли вы превратитесь в психически-здорового вампира. Это одно из табу нашего общества, в связи с нашей неуязвимостью - четкий отбор кадров, если можно так выразиться.

Вот и сегодня, с первыми утренними лучами, я захожу в ее комнату. Зари все-так же лежит на кровати. Рзеким движением я распахиваю шторы и впускаю солнце. Кажется, она его любила.

Ни одного движения, ни единого шороха - она словно навершие саркофага фараона - застывшая мумия с истлевшим сердцем и по-видимому, разумом. Как можно быть такой идиоткой?!?

Сегодня она бледнее чем обычно и я могу только представить, как ее мучает голод, пока еще обычный, человеческий, как болит ее рана, как чешется она под повязкой и застывшей коркой.