Несколько минут я просидел в машине, восстанавливая в памяти наш разговор. Кто бы ни убил Горди, он явно забрал пленку с отпечатками. Меня тревожило, что Голстейн так быстро обнаружил истинный мотив убийства. Я рассказал ему все, умолчав лишь о встрече на Восточной авеню.

Правда, Криден тоже замешан в эту историю, и я полагался на его молчание. Я вспомнил еще одно обстоятельство: Горди якобы приходил по поводу рекламы, а у меня запись того, как он шантажирует меня. Вдруг лейтенант явится ко мне с ордером на обыск? Будет плохо, если пленка окажется у него. Следовало стереть запись, и чем скорее, чем лучше. Я поехал домой. Подбежал к двери и, открыв ее, вошел в гостиную. Еще на полпути я заметил, что ленты в магнитофоне нет. Потом увидел, что на полу возле французского окна что-то блестит на солнце. Маленькая кучка осколков. Я перевел взгляд на окно. Кто-то разбил стекло возле самой ручки.

Я подошел, чтобы осмотреть магнитофон. Тот, кто забрал ленту, просто оборвал ее. Остался лишь маленький кусочек на второй, пустой кассете. Неизвестный, видимо, боялся и спешил, но теперь у него на руках было доказательство, что Горди шантажировал меня. Здесь могла побывать полиция. Хотя нет. Полиция не взламывает окна. Тогда кто?

Я стоял посреди комнаты и старался остановить нахлынувшую на меня волну страха. Было ясно, что эта пленка представляет для меня не меньшую опасность, чем пистолет и пленка Горди. Конечно, если их найдут. Потом я вспомнил про фотографию, где Линда прячет в сумку украденные духи. Фотография лежала в столе. Я быстро выдвинул ящик. Она исчезла. Меня заставил вздрогнуть пронзительный звонок телефона. Звонила Джин.

– Стив? – В ее голосе звучала тревога. – Вы приедете? У вас тут полный стол работы. И Макс тут дожидается.

Я постарался придать голосу спокойствие.

– Сейчас еду. – Я положил трубку.

Достав платок, я вытер потное лицо и руки. При мысли о редакционной работе мне становилось тошно, но надо было ехать. Неожиданно зазвонил звонок у входной двери. Я выглянул в окно и увидел остановившийся «роллс-ройс» Кридена. Я открыл ему.

– Я надеялся, что застану вас дома. Не беспокойтесь, я отниму у вас всего минутку.

Я пригласил его войти.

Он прошел в гостиную, посмотрел на разбитое окно и повернулся ко мне:

– К вам забрались воры?

– Сейчас это не имеет значения. Послушайте, ваша и моя жена занимались кражами в магазинах. Если мы хотим уберечь их от преследований, а нас самих – от обвинения в убийстве, то нужно молчать. Голстейн уже допросил меня, и скоро наступит ваша очередь. Я не сказал ему, что был на Восточной авеню. Вы поступайте так же.

– Значит, вы уже говорили с полицией?

– Да. Так не забывайте, что нужно молчать.

– Разумеется. – Он прошелся по комнате. – Бог знает зачем эти женщины воруют, словно я ограничивал Мейбл…

– Горди шантажировал вас? – Не дождавшись ответа, я продолжал: – От меня он потребовал двадцать тысяч, а от вас?

Он пожал плечами:

– Восемьдесят.

– Как он связался с вами?

– Остановил меня на улице.

– К вам домой или в офис он не приходил?

– Нет. Когда я выходил из машины, он остановил меня и выложил все, что ему надо.

– Вы собирались заплатить ему вчера?

– Нет, только сегодня. Сначала мне нужно было продать кое-какие акции.

Мы смотрели друг на друга.

– Надеюсь, вы сознаете, что нас обоих могут заподозрить в этом убийстве?

– Да.

– Значит, создавшаяся ситуация требует, чтобы вы покрывали меня, а я вас.

Он снова посмотрел на меня в упор.

– У меня никогда не было оружия. – Он подошел к двери, остановился и оглянулся. – А у вас?

Не говоря ни слова, я смотрел на него.

– Мне кажется, ваше положение гораздо хуже моего, – добавил он и, тяжело ступая, вышел из дома.

Джин совсем не преувеличивала, говоря, что у меня полный стол работы. Когда я вошел, Макс Берри метался по моему кабинету, как тигр в клетке. Целое утро мы правили статью о Хэммонде. Пока Макс был у меня, я не имел никакой возможности поговорить с Джин. Когда же я наконец избавился от него, пришел Рефферти со своей статьей о насилии на улицах. Статья была отлично написана, и я решил поместить ее в следующем номере. Потом я позвонил нашему художнику и объяснил, какое оформление хочу для этой статьи. Хотя я привычно и сосредоточенно крутился в суете редакционной работы, мне поминутно вспоминалась украденная магнитофонная запись. Как только Рефферти ушел, я поспешил к Джин, но у нее сидел один из наших рекламных работников. Оба они были погружены в работу, и по их виду я понял, что кончат они еще не скоро. Я попросил Джули заказать по телефону бутерброды из закусочной, затем позвонил в больницу, чтобы узнать о здоровье Уолли. Мне повезло, я застал Стенсила.

– Ну что, Генри, как Уолли?

– Радоваться пока нечему. Все идет не так, как хотелось бы. Я договорился с Карсоном, чтобы он осмотрел его. Видимо, удары по голове оказались опаснее, чем мы думали вначале.

Я испугался:

– Ну вот, Генри, а ты говорил, опасности нет… или все же есть?

– Послушай, его состояние улучшается не так быстро, как хотелось бы. Карсон уже изучил снимки и теперь решает, нужна операция или нет.

– Ширли уже знает?

– Разумеется.

– Уолли пришел в себя?