От мыслей о Фреде Хейвз меня отвлек приход Макса Берри. До самого обеда я снова погрузился в работу.

В полдень я зашел в клуб, где к моему столику подсел Гарри Митчелл. Мы заказали неаппетитный обед деловых людей: поганый салат с яблоками и к нему ломтик ветчины.

Сказав несколько ничего не значащих слов, Гарри Митчелл перешел к главному вопросу:

– Слушай, Стив, мы в Истлейке живем словно в прозрачном аквариуме. Можешь дать мне по физиономии, если я лезу не в свое дело, но у нас ходят слухи, что вы с Линдой разводитесь. Погоди… не пугайся. Если я говорю лишнее, так прямо и скажи, и мы сейчас же оставим эту тему. Но так сложилось, что этот вопрос для меня очень важен.

Я недоуменно посмотрел на него:

– Не понимаю, каким образом?

– Извини, но ты можешь подтвердить, что вы с Линдой разводитесь?

Он наколол на вилку кусочек ветчины, потом положил обратно на тарелку.

– Могу.

– Послушай, я огорчен, но я тебя отлично понимаю. Я понимаю, что одно дело – смотреть на Линду и совсем другое – жить с ней. – Он ухмыльнулся. – Стив, ты намерен оставить себе дом? Если нет, помогу найти покупателя.

Я сразу позабыл о еде. До сих пор я как-то не задумывался, что у меня повиснет на шее чрезмерно большой дом, да и Сисси, требующие бесконечных расходов.

– Может быть, я и подумаю о продаже, – сказал я осторожно.

Он наклонился вперед и схватил меня за руку.

– Друг! В таком случае у меня есть для тебя отличная новость. Моим родителям страшно хочется жить в Истлейке. У нас с ними полное согласие, только не было здесь ни одного подходящего домика. Ты заплатил за свой семьдесят пять тысяч, ведь так?

– Да.

– Слушай, для отца деньги роли не играют. Что, если я предложу тебе восемьдесят пять тысяч? Будет ли это приемлемым для тебя?

– Это еще надо обдумать, Гарри, ты ведь знаешь, недвижимость все время поднимается в цене. Дай мне неделю на размышление, хорошо?

Он подвигал по столу тарелкой с салатом, потом снова сказал:

– Послушай, я уже говорил с отцом, и ваш домик ему очень нравится. У наших стариков уже есть два дома, так что им не хочется обставлять еще один. Я знаю, что у тебя там мебель первоклассная. Не согласишься ли ты продать его со всем, что там есть?

Я перевел дыхание.

– Вероятно, да. Но это так неожиданно.

С минуту он молча пережевывал ветчину.

– Ладно, что ты скажешь, если я предложу тебе сто тысяч?

– Если бы ты предложил мне сто тридцать тысяч, то мы бы договорились.

Он просиял и хлопнул меня по спине:

– Ах ты барышник! Ладно, значит, договорились! Господи, как я люблю тратить чужие деньги. Так когда наши смогут переселяться?

– Как только получу деньги, так сразу можно и въезжать.

– Вот это разговор! – Он вытащил чековую книжку, заполнил бланк и протянул мне.

– В таком случае я выеду в конце недели.

– Это надо отметить! Что будем пить?

Я покачал головой, отодвинул стул и встал, собираясь уходить.

– Нужно идти, мне платят деньги за то, что я редактирую журнал. Скажи родителям, что они могут свободно переселяться в следующий понедельник, если захотят. – Я похлопал его по спине и вышел.

Добрая половина моего обеда осталась на столе.

Вернувшись в редакцию, я рассказал Джин, какую сделку мне только что удалось заключить.

– Только представьте, сто тридцать тысяч! Не придется ломать голову, что делать с мебелью, и я наконец-то смогу убраться из Истлейка.

– Очень рада, но где вы будете жить, ведь вам осталось всего пять деньков?

Возбужденный неожиданно привалившим богатством и перспективой избавиться от дома, я даже не подумал о новом жилье.

– Поселюсь в отеле.

– Вы хотите жить в центре?

– Пожалуй, да. Мне надоело ежедневно ездить.

– Так я найду вам меблированные комнаты с обслуживанием. Это будет совсем нетрудно. Вы соберете в одну комнату все, что оставляете себе, а я позабочусь, чтобы ваши вещи упаковали и перевезли на новую квартиру.

Я смотрел на нее с восхищением и почтением. Боже, иметь такую жену!

– Джин, вы изумительны и действительно собираетесь все это устроить?

– Разумеется. Ведь за это вы мне и платите, верно? – Она улыбнулась, желая смягчить сухость своих слов. – Положитесь на меня, и я все улажу.

Она вышла.

Я покинул редакцию сразу же после шести. Когда я подходил к машине, из соседнего дома выскочил Фрэнк Латимер.

– Привет, Стив… Что я слышу… будто ты хочешь уехать из Истлейка.