— Так в кузне. Где ж ему еще быть? — женщина махнула рукой в сторону постройки, из которой густыми черными клубами валил дым. — Иди, он будет рад, что ты приехал, и что с женой познакомить решил.

Рэйнэн, взяв Тамми за руку, двинулся в сторону кузни, из которой доносились резкие, глухие удары. Из дверей вышел могучий широкоплечий мужчина в длинном черном фартуке. Волосы его были перетянуты свитой в косичку кожаной лентой, на лице остались темные полосы, вероятно, когда кузнец проводил по нему грязной рукой. Мужчина зачерпнул ковшом воды из ведра, стоящего на столе возле дверей, и резко опрокинув, выпил одним махом, словно это был не ковш, а кружка. Взгляд его скользнул по приближающейся фигуре императора и он, вытерев губы тыльной стороной руки, криво усмехнулся:

— Каким ветром занесло, темный заморыш?

— Попутным, — небрежно бросил ему в ответ Рэйнэн.

Несколько секунд мужчины напряженно сверлили друг друга взглядом, а затем, резко двинувшись навстречу, порывисто обнялись. Кузнец с силой похлопал владыку по спине, оставляя на белоснежной ткани черные отпечатки своих ладоней.

— И где тебя Тьма носила так долго? Или нос задрал, став императором?

— Прости, Гэйб, не мог приехать раньше, — с искренним раскаянием в голосе произнес владыка.

— Ну что, темный заморыш, не забыл, как молот-то в руках держать? — поддел

Рэйнэна кузнец. — Сможешь горн с двух ударов зажечь, или руки коротки?

Рэйнэн лишь усмехнулся и стал стягивать с себя рубаху. Отдав ее Тамми, он вошел в кузницу, взял в одну руку молот, а в другую толстый гвоздь, который он выудил из кучи металла, наваленной на столе. Подойдя к горну, император положил гвоздь на стол и, мастерски замахнувшись, резко ударил молотом по металлической заготовке, высекая из нее брызги искр. Еще один удар — и в горне ярко вспыхнул огонь. Гэйб стал раздувать меха, одобрительно улыбаясь темному владыке.

— Не забыл, молодец. А это, никак, супружница? — и Гэйб кивнул головой в сторону наблюдавшей за ними Тамми.

— Она самая, — засмеялся Рэйнэн.

— И чего ты, олух, скалишься, — вдруг рыкнул на него кузнец. — Иди прут ищи, счастье будем ковать.

Тамми с восторгом смотрела, как простой кузнец фамильярничает с императором, недоумевая, почему ему это сходит с рук. Более того, Рэйнэн его слушался, словно главным здесь был не он, а этот измазанный сажей грозный ремесленник. Взяв в углу прут, владыка ловко согнул его в кольцо. Вытянув нож из-за пояса, он поставил на пруте насечку, потом подошел к Тамми и, протянув клинок, попросил сделать то же самое. Девушка удивленно посмотрела на ухмыляющегося в стороне кузнеца, но тот лишь ободрительно кивнул головой. Проведя ножом по кольцу и оставляя на нем узкую тонкую бороздку, она со странным чувством наблюдала, как Рэйнэн, подойдя к печи, бросил заготовку на пылающие огнем угли. Когда кольцо раскалилось добела, Гейб вытянул его щипцами. Положив сияющий алыми всполохами круг на тяжелый металлический стол, мужчины стали бить по нему молотами, расплющивая в широкое стальное кольцо.

От каждого удара по наковальне под смуглой кожей императора перекатывались вздувшиеся бугры мышц. Тонкая струйка пота скатилась по могучей шее, прокладывая на широкой спине владыки блестящую, влажную дорожку. Тамми неожиданно для себя залюбовалась величественно красивой фигурой мужчины в движении. Никогда она не видела ничего подобного. Очень часто Ноэль помогал им с бабушкой: носил воду, рубил дрова, и Тамми, глядя на него, всегда думала, какой он сильный и красивый, но все его физические данные не шли ни в какое сравнение с совершенным, отточенным долгими тренировками телом темного властелина. Мощный, неприступный, как скала, дракон, заключенный, в человеческом теле. Мужчины, закончив ковать странное кольцо, опустили его в стоящую рядом бочку с водой. Гейб вытащил изделие и, протянув императору, с широкой, радостной улыбкой похлопал его по плечу.

Рэйнэн повернулся, и у Тамми внезапно подкосились ноги от вида надвигающегося на нее раскрасневшегося, полуобнаженного мужа. Взгляд невольно скользнул по широким плитам мускулистой груди, опускаясь ниже по плоскому рельефному животу, косым мышцам паха, уходящим под пояс спустившихся на бедра брюк. Низ живота скрутило в жаркий горячий узел, да так, что Тамми стало больно. Предательское тепло поднималось вверх, огнем разливаясь по телу, грудь внезапно налилась и отяжелела. Тамми опустила глаза, пытаясь не смотреть на него, не думать о нем, не ощущать его дурманящего мозг запаха. Не изнывать от желания дотронуться рукой до его поджарого упругого тела, чтобы попробовать, такое ли оно на ощупь, как кажется. Стыдно, как же было стыдно… Ей казалось, он видит и понимает, что она сейчас чувствует. Он слышит, как тяжело она дышит, и он знает, что очень скоро, не выдержав, она попросит. Отбросив стыд и сомнения, она попросит, чтобы он не останавливался. Она злилась на себя, злилась на него. Злилась за то, что слишком много думала о нем последнее время. Злилась, что совсем забыла о доме, о Ноэле, и о том, что она хотела вернуться. А хотела ли она вернуться теперь? Она вообще не понимала, чего хотела. Вернее, понимала. С ужасом понимала, что хочет этого мужчину.

Отчаянно и до дрожи в коленках хочет снова ощутить прикосновение его горячих губ на своей коже. Она запуталась. Совершенно запуталась.

— Что это? — спросила Тамми, хмуро пялясь на выкованный круг.

— Кольцо счастья, — улыбнулся Рэйнэн. — Кузнец заковывает наши судьбы и сердца в кольцо — символ солнца. Существует поверье, что таким образом можно закрепить брачный союз и сделать его счастливым. Кольцо вешают на самом видном месте, и чем больше человек его увидит, тем счастливее будет пара.

Сжав зубы так, что сама услышала их неприятный скрежет, Тамми вздернула голову и резко ответила мужу:

— Наш брак это не сделает счастливым, темный.

С лица Рэйнэна медленно начала сползать улыбка, радужка глаз потемнела, на скулах проступили желваки. Тамми развернулась и пошла по направлению к дому, чувствуя спиной на себе его тяжелый взгляд. Руки дрожали, ноги подкашивались, и в груди почему-то болело так, словно она только что собственноручно воткнула туда нож. Зачем она это сказала? Зачем его обидела?