– Значит, так, – вынес решение отец. – Вы двое остаетесь в башне, за пределы стен не выходить, не ворожить, если заметите чтото – сообщать ближайшему стражнику. С вашим руководством я сам свяжусь.

– Ты думаешь, Сандерсу потребуется использовать магию? – быстро переспросил Ребенген.

Отец не снизошел до ответа и встал, давая понять, что разговор окончен.

И тут терпение заклинателя лопнуло.

– Так дело не делается! – возмутился Гверрел. – Тактику и стратегию следует согласовывать в мелочах! Необходимо собрать руководителей служб…

Наверное, к повелителю Шоканги давно так не обращались. Папа медленно обернулся к Гверрелу, словно желая убедиться, что чувства не обманывают его. Это было величественное движение дракона, обнаружившего, что завтрак пришел сам.

– …и все обсудить, – запоздало чирикнул несчастный.

Внимание Лорда сгустилось вокруг заклинателя. Судя по тому, как побледнел Гверрел, теперь он осознал, какого размера проблема нависла над ним. Я поспешил ему на помощь:

– Этот человек спас мне жизнь. – Что было истинной правдой.

Довод был убийственный. Папа окинул наглеца тусклым взглядом (у Гверрела хватило ума не дерзить) и смилостивился.

– Сможешь ли ты объяснить этим людям основы этикета? – В голосе отца звучало оправданное сомнение.

– Да, папа, – серьезно кивнул я.

– Займись этим! – величественно повелел он, развернулся и ушел, многозначительно бряцая шпорами.

Едва спина Лорда скрылась за дверями, к Гверрелу вернулся нормальный цвет лица.

– Каково, а? – вполголоса принялся возмущаться заклинатель.

– Он – Великий Лорд, – терпеливо объяснил я, стараясь подбирать доводы, понятные Серому. – Это чин выше генерала. К нему надо обращаться «сэр». Его время дорого. Чтобы задать ему вопрос, надо сначала спросить разрешение. Но еще лучше – спрашивать не его, а меня. Я сам у него все, что надо, выясню.

Я повернулся к Хареку, гадая, какое действие эта сцена оказала на него. Сотник смотрел на Гверрела с мстительным удовлетворением.

– Великий Лорд?

– Да.

– Папа, значит.

– Точно.

– Крут.

– Не то слово…

Очевидно, в глазах Харека способность человека одним взглядом заткнуть Гверрела искупала все остальные недостатки.

В итоге нас всех скопом поселили в гостевых комнатах на третьем ярусе – лучшее трудно было придумать. Можно было поужинать вместе (если поблизости не окажется никого, озабоченного этикетом), а также обсудить все в узком кругу (вдруг Гверрел действительно скажет чтото дельное). Я шел, выпрямившись в полный рост и блаженствуя от обилия свободного пространства. Кто бы знал, как мне надоело следить за локтями! Мастер Ребенген упорно молчал. Не ожидал я от него такой злопамятности. Может, извиниться за свой длинный язык? А лучше – объяснить, что мы очень вовремя изложили свою версию событий, потому что донесения от агентов начнут поступать только сейчас (ввиду всеобщего коллапса амулетов связи), и если на выходку Сандерса еще могут не обратить внимания, то на исчезновение магии в целом городе – точно нет.

И тут странная мысль поразила меня.

– Я вот о чем думаю, мастер Ребенген… А мой отец знает, что я Разрушитель?

– А кто ему мог об этом сказать? – хмуро поинтересовался маг.

Я запнулся. Действительно, кто? Орден в лице председателя Нантрека, который был полон решимости перестраховаться? Пограничные Стражи?

– Из Обители Мормы вперед нас вернулась куча народа!

Наставник вздохнул:

– Даже там о твоих способностях знали не все. Магов Бастиан не любит, а Стражи… Ответь себе на вопрос: может ли Пограничный Страж, в каком бы звании он ни находился, хотя бы допустить мысль, что его Лорд и повелитель чеголибо не знает?

– О! Глупо вышло…

– Думаю, тебе самому надо с ним поговорить, Гэбриэл. И чем быстрее, тем лучше.

– Вот чем кончается эта страсть к ограничению информации! – фыркнул Гверрел. – Правая рука не знает, что делает левая. Самим не смешно?

Я промолчал. В чемто заклинатель был прав. Гверрел ободрился.

– Сущность подменяется видимостью! И так во всем. Вот… – на глаза попалась пара каменщиков с мастерками и ведром известки, приводившая в порядок потолок и стены в угловом проходе, – класть штукатурку прямо на грибок! Да она же через год отвалится! Неуважение к самим себе. Кому нужен этот мартышкин труд, спрашивается?!

И тут я сделал то, о чем мечтал почти что с первого дня путешествия: взял Гверрела за плечи, повернул к себе спиной и наподдал коленом. Заклинатель аж затарахтел от возмущения.

– А нука иди отсюда! Люди делают дело, как умеют. Ты их обидеть хочешь? Знаешь, как лучше, – найди дежурного и предложи помощь, я поддержу. Советчиков навалом ходит, а как до дела, так никого!

ГЛАВА 35

Некоторые говорят, что испытания посылаются нам для совершенствования. Тогда следует признать, что ощипанный петух – идеал красоты.