Наступило долгое молчание, я даже подумал, что нас разъединили. Но потом, видимо, справившись с собой, он произнес:

– Будет лучше, если я приеду сам. Простите, Доусон, что я на вас накричал. Я должен был знать, что вы не из тех, кто попусту болтает, не располагая неопровержимыми данными. Для меня это шок. Но, может быть, все не так страшно, как вы говорите?

– Не обольщайтесь, мистер Чалмерс. Лучше смотреть правде в глаза и думать, как ослабить удар.

– Мне необходимо задержаться здесь до четверга. Я прилечу в Неаполь в пятницу. Вы сумеете задержать скандал, хотя бы на это время?

– Постараюсь. Но события разворачиваются столь стремительно, что я ни в чем не могу быть уверенным.

– Попробуйте уговорить Карлотти не назначать доследование на понедельник.

– Речь идет об убийстве. Со мной просто никто не станет разговаривать.

– И все же попытайтесь. Я надеюсь на вас, Доусон!

Я посмотрел на свое отражение в зеркале и невесело улыбнулся. Интересно знать, долго он еще будет вот так «надеяться на меня»? После того, как узнает, что и я в списке пятнадцати…

– Поговорить-то я поговорю, но вряд ли это поможет, сэр.

– Кто ее убил, Доусон?

– Некто по имени Карло Манчини. Пока я еще не располагаю необходимыми доказательствами, но делаю все, чтобы их раздобыть. Как мне кажется, этот же Карло убил Менотти, и помогла ему в этом ваша дочь.

– Господи, но это какой-то бред!

По его голосу было слышно, в каком он отчаянии.

– Скажите, Доусон, могу я сделать что-нибудь для вас здесь?

– Знаете, босс, заставьте полицию покопаться в прошлом Манчини и Зетти. Мне хотелось бы получить данные о связях между этими двумя. Попробуйте также узнать, действительно ли Элен… посетила квартиру Менотти.

– Боже мой! Что вы говорите, Доусон! Неужели вы не понимаете, что это нужно замять?

– Замять? С таким же успехом можно замять факт взрыва атомной бомбы. – С этими словами я повесил телефонную трубку.

Немного подождав, я позвонил в управление и справился, на месте ли лейтенант Карлотти. Оказалось, что он у себя в кабинете, и через пару минут я услышал его негромкий голос:

– Да, синьор Доусон? Чем могу быть полезен?

– Я просто хотел выяснить в отношении дознания. Скажите, оно по-прежнему назначено на 11.30?

– Да. Я вылетаю сегодня самолетом. Не хотите ли составить компанию?

– Сегодня нет. Я вылечу завтра утром. Как продвигается следствие?

– Нормально.

– Никаких арестов?

– Пока еще нет… Такие вещи требуют времени…

– Да-да, понятно.

У меня мелькнула мысль рассказать ему, что Чалмерс просил отложить дознание, но потом я решил, что это бесполезно.

– Кстати, вы закончили с квартирой мисс Чалмерс?

– Да. Ключ у привратника. Я снял наблюдение сегодня утром.

– Хорошо. Теперь я могу заняться приведением в порядок вещей? Вы обратили внимание на номер телефона, написанный на стенке около телефона?

– Да, разумеется. Мы его проверили. Это телефон синьоры Миры Зетти, приятельницы мисс Чалмерс.

– И вам известно, что синьора Зетти – дочь Фрэнка Зетти, которого тщетно разыскивает международная полиция?

– Я был в этом уверен, – сказал он холодно, после паузы.

– Я просто подумал – вдруг вы не заметили, – сказал я и повесил трубку.

Карло ожидал меня в клубе Паскуале. Он пил вино и курил чирутку. Он помахал мне, я пересек пустой зал и опустился в свободное кресло рядом с ним.

– Ну, в чем дело? – спросил он. – Пить будешь?

Я отрицательно покачал головой.

– Ты мне говорил, что, если мы пойдем в одной упряжке, ты мне поможешь. У тебя есть прекрасная возможность доказать, что это не пустые слова.

Он выслушал мои объяснения насчет Сарти, прищурив глаза, раскачиваясь на кресле и пуская дым в потолок.

– Старый Чалмерс приказал мне нанять частного детектива, чтобы тот покопался в прошлом его дочери. Я никак не ожидал, что Сарти будет копать так глубоко. Он откопал меня.

Карло посмотрел на меня без всякого выражения.

– И что?

– И теперь он меня шантажирует на десять миллионов лир. Если я не заплачу, он передаст собранную информацию в полицию.

– Насколько опасна эта информация? – спросил Карло, почесывая подбородок грязными пальцами и продолжая раскачиваться в кресле.