Юлия задумчиво смотрела на маленького мальчика, который все еще мирно лежал у нее на руках. И вдруг у нее созрело решение.

— Я могу иногда забирать его к себе, — уверенно сказала она.

Мартина наморщила лоб:

— Ты?

Юлия хитро улыбнулась:

— Да, и буду делать это с удовольствием. Смотри, у меня на руках он ведет себя спокойно. А если у тебя благодаря этому появится немного времени для себя…

С той поры Юлия забирала Мартина по утрам сразу же после кормления. Ребенок был спокоен и доволен, и, действительно, с Юлией он вел себя лучше, чем с кем-либо другим. Ей без труда удавалось укачать его, чтобы он снова заснул, если мальчик просыпался слишком рано и начинал капризничать. Ей даже удавалось вызывать у него улыбку, потому что она позволяла ему играть со своими пальцами.

Мартина после недолгих сомнений с благодарностью приняла эту помощь. В первые дни она беспокойно прокрадывалась следом за Юлией, однако когда увидела, что Мартин чувствует себя хорошо, использовала выигранное время для того, чтобы выспаться. Уже через три недели она снова набралась сил и выглядела намного здоровее.

Питеру же, напротив, такое соглашение совсем не понравилось. Он сердито наблюдал за Юлией, когда она брала на себя заботы о его сыне, однако, поскольку Мартин даже у него на руках плакал до тех пор, пока его детское личико не становилось пунцовым, Питеру не оставалось ничего иного, кроме как смириться с такой договоренностью.

В душе у Юлии зародились нежные чувства к маленькому существу. Теперь она задумчиво и с любовью наблюдала за спящим грудным младенцем и все чаще испытывала печаль от того, что у нее до сих пор нет ребенка. Карл… Ну, просто он вел себя так, словно это было в порядке вещей.

Отказался ли Карл от желания иметь собственного наследника, после того как родился Мартин? С тех пор как его внук появился на свет, он больше не приходил к Юлии. Она была этому только рада — ведь его визиты не доставляли ей никакого удовольствия.

И тем не менее Карл, как и прежде, раз в неделю уезжал в город. Может быть, именно у Сузанны он получал то, чего хотел? Юлия несколько раз задумывалась над тем, не поговорить ли ей с Карлом о его суринамском браке. Однако страх перед его гневом заставил ее отложить этот разговор. Может быть, разумнее всего воспринимать вещи такими, какие они есть? И когда Карл оставил ее в покое, жизнь в Розенбурге стала вполне сносной.

За это время Юлия успела полюбить плантацию, как родной дом. Здесь жили люди, которые много значили для нее: Кири, Амру, а также другие рабы, к которым она приросла сердцем. И, конечно, Мартин и даже Мартина, ответственность за которых она теперь чувствовала. Карл и Питер были неприятными, нежелательными тенями, которые пару раз в день нарушали мир и спокойствие в доме, но в большинстве случаев они исчезали так же быстро, как и появлялись. Один Бог знал, чем Карл целыми днями занимался в своем рабочем кабинете или на полях и как убивал время Питер в доме для гостей. Когда их не было рядом, Юлия наслаждалась жизнью.

Вот только если бы не эта неутолимая тоска по Жану… Ей не хватало его. Юлия спрашивала себя, что он делает в городе. Нашел ли он себе новую работу? Скучает ли по ней?

Эрика услышала чьи-то приглушенные голоса. Она попыталась открыть глаза, но веки показались ей такими тяжелыми, словно были налиты свинцом. Ей трудно было не впасть снова в бессознательное состояние, из которого она только что попыталась вырваться. Эрика сосредоточилась на тихих голосах, и чем больше ее душа просыпалась, тем яснее она осознавала, что не понимает, о чем говорят люди вокруг нее. Она не знала этого языка.

Где она? Что произошло? Тихий плач ребенка окончательно вернул ее в реальность. Райнер!

Когда Эрике наконец удалось открыть глаза, она увидела, что вокруг царит полумрак. Сначала она подумала, что это объясняется ее состоянием, однако потом заметила, что в помещении на самом деле довольно темно. Она лежала на спине. Эрика с трудом попыталась опереться на локти. Из темноты появилась чья-то рука, которая осторожно прижала ее к постели. Эрика попыталась оттолкнуть эту руку, однако снова беспомощно упала на спину.

— Райнер? Где… где мой ребенок?

— Женщина оставаться лежать, — прямо возле ее уха произнес кто-то.

Он был тихим и хриплым, и Эрика повернула голову, пытаясь понять, кто сидит возле нее. Из сумерек вырисовались контуры чьей-то фигуры. Эрика увидела два миндалевидных темных глаза на круглом лице. Она испуганно отшатнулась.

— Где я?

Постепенно к ней возвращалась память. Лодка… Она сбежала с плантации. Река, качающаяся лодка. Райнер… Незнакомое существо, словно угадав ее мысли, встало и исчезло в темноте. Эрика попыталась подняться и вдруг узнала тихий лепет, который приближался к ней из темноты. Ее сердце подпрыгнуло.

— Райнер!

Эрика опять оперлась на локоть и увидела, как ее сын приближается к ее постели. Она протянула к нему руки и с благодарностью почувствовала прикосновение его щеки к ее ладони. Райнер быстро вскарабкался на постель и прижался к ней. Эрика онемела от счастья. Райнер не утонул! Снова и снова она покрывала его светловолосую голову поцелуями. Слезы счастья текли по ее лицу. Райнер не утонул. Она не утонула. Эрика мысленно поблагодарила Бога за их спасение.

Однако где же она теперь находилась?