Я вздрогнул.

– Еще не хватало! Мы же не уживемся вместе...

– Знаю. Но, может, у тебя есть другие догадки?
– сварливо осведомился таракан, угрожающе щелкнув жвалами.

– Нет. Однако думать о том, что ты прав, мне тоже не хочется. Как считаешь, зачем Совету понадобилось ставить нас на один уровень со "светлыми"?

– А я разве сказал, что некроманты и мастера будут иметь равные права?

– А иначе все вернется к тому, с чего и начиналось, - усмехнулся я.
– Некроманты - личности тщеславные и очень мнительные. Среди них быстро найдутся недовольные, способные развязать новую войну Гильдий... нашей верхушке это надо? Не думаю. Поэтому и спрашиваю тебя: ЗАЧЕМ?

– Да я и сам задаюсь тем же вопросом, - тяжело и как-то по-стариковски вздохнул Нич и тут же сник.
– Представить, что некроманты позволят себя хоть в чем-то ущемить, я не могу - для этого вы слишком самолюбивы. А стать нам ровней... знаешь, я ведь когда-то тоже мечтал, что нашей вражде однажды придет конец. И лелеял мысль о том, что если начать с адептов, то со временем нам удастся преодолеть этот барьер. Дети ведь такие наивные. Что скажут, тому и готовы верить... ну, в большинстве своем. Я полагал, что если год за годом вкладывать в их головы мысль о том, что можно жить без взаимных угроз и пакостей, когда-нибудь они перенесут ее во взрослую жизнь. В тот же Совет, в правление Академии...

– Что же изменилось?
– настороженно поинтересовался я.
– Насколько я понимаю, ты передумал?

– Да. Мне пришлось пересмотреть свои взгляды.

– Почему?

Нич снова вздохнул.

– Да потому, что познакомился с тобой. И понял, что в действительности та пропасть, которая нас разделяет, отнюдь не исчисляется размерами магического резерва и не зависит от особенностей дара или цвета наших мантий.

Я вопросительно приподнял брови.

– Любопытное заявление. А поподробнее можно?

– Подробнее?
– невесело усмехнулся мастер Твишоп.
– Что ж, можно и подробнее. Но сперва ответь мне на один вопрос: что делает настоящего мэтра - мэтром?

– Кхм, - кашлянул я.
– Хороший вопрос, учитель. Наверное, опыт... отношение к жизни... специфика работы... особенности дара, хоть вы в это и не верите... ну и характер, конечно.

– А что формирует характер?
– хитро прищурился Нич.

– Семья. Детские увлечения. События, которые с нами происходят каждый день... причем независимо от того, хорошие они или плохие. Каждый эпизод, случившийся в нашей жизни, оставляет свой след в памяти. Память фиксирует этот опыт. А тот, в свою очередь, позволяет реагировать на новые события, основываясь на том, что происходило с нами... или не только с нами... раньше.

– Верно, - одобрительно кивнул Нич.
– Но дело не только в этом. Как ты знаешь, человек мыслит образами, ассоциациями, мысле-формами, которые подчас включают и зрительные, и слуховые, и обонятельные ощущения, и, что гораздо важнее, они окрашены эмоциями. Хорошими, как ты правильно подметил, или же плохими. Что-то нам нравится, к чему-то мы равнодушны, о чем-то только задумываемся, а что-то терпеть не можем. И это отношение складывается из огромного количества факторов, которые в определенный момент времени соединились в невероятно сложную мозаику из чувств...

– Мне б чего попроще, учитель, - скромно обронил я, приняв вид нерадивого студента.
– Знаю, что вы очень любите эту тему, но у меня скоро занятие...

– Торопыга, - фыркнул Нич, но все-таки перевел свои умозаключения в более удобоваримую форму.
– Я всего лишь хотел сказать, что, поскольку большая часть магически одаренных детей рождается в семьях магов, то их развитие с высокой долей вероятности происходит по одному и тому же сценарию. Так же, как когда-то растили и развивали их отцов, матерей, дедов и бабок... согласен?

– Традиции, учитель, - послушно кивнул я.
– В аристократических семьях они неискоренимы. Так что воспитание юных магов до поступления в Академию из века в век остается одним и тем же.

– Правильно. Дети, получившие свой дар случайно... точнее, те, у кого он оказался ненаследуемым... явление достаточно редкое, поэтому их в расчет можно не брать. Соответственно, мы с тобой говорим сейчас о тех, кто составляет абсолютное большинство в Гильдиях, и чье воспитание с самого раннего детства было подчинено строгим правилам.

Я снова кивнул.

– Понятно, что традиции у "светлых" одни, а у "темных" - совсем другие, поэтому мы и приходим в Академию с уже сформированными... а точнее, навязанными понятиями о том, как надо жить, как поступать и как относиться к коллегам.

Нич хмыкнул.

– Да. Это как раз к вопросу о внушаемости молодых. Но, как я уже сказал, не все приходят в Академию обремененными чужими взглядами. И не все те адепты, кому повезло родиться в семьях магов, сохраняют эти убеждения к концу обучения.