Естественно. Сколько нужного и важного я тогда сделал! Как же такого замечательного человека не почитать?

— Насколько мне стало известно, — продолжил я уже в полной тишине, потому что на тетрадь теперь смотрели с неподдельным интересом, а кое-кто с растерянностью и даже с нескрываемым вожделением, — эти записи попали в семью Невзунов несколько… нечестным путем…

Ну, это я еще слегка преуменьшил. Вон, как неверяще округлись глаза Лонера. «Ты правда собираешься это сделать?!» — говорил весь его вид. На что я едва заметно сощурил глаза, и лицо старого мэтра вновь превратилось в непроницаемую маску.

— …поэтому и решил взять их с собой в Академию. Это — считавшиеся утерянными записи бывшего главы «темной» Гильдии — мэтра Валоора да Шеруг ван Иммогора. ЧИСТОВЫЕ записи, как вы понимаете. Которые я решил и, как мне кажется, просто обязан был передать в достойные руки.

— Гираш, ты сошел с ума!!! — тихо взвыл под мантией Нич и от избытка чувств царапнул мне по животу острым когтем. — Ты что творишь, придурок?!

Мастер Лиурой, словно услышав его беззвучный вопль, машинально подался вперед, буквально пожирая глазами мои записи, но граф Экхимос, чуть наклонившись влево, что-то коротко шепнул ему на ухо, и «светлый» внезапно замер. Всего на секунду-две, не больше, так что во всеобщей суете, когда все таращились на Ворга, никто не заметил. Затем он медленно-медленно скосил глаза на лучащееся доброжелательностью лицо соседа, на губах которого играла легкая улыбка. Еще медленнее выдохнул и, сообразив, что ведет себя подозрительно, осторожно, будто опасаясь лишний раз привлечь к себе внимание, вернулся в исходное положение.

Я же сердито хлопнул ладонью по мантии, замаскировав свою месть таракану еще одним поклоном, а потом повернулся к Воргу и негромко напомнил:

— Мастер? Вы хотели передать записи господину ректору…

— Да-да! Позвольте взглянуть и мне? — тут же оживился граф де Регилль, требовательно протянув руку за редкой вещицей. Но старый целитель, наконец, опомнился, отошел от шока: отдернул руки подальше от соседа, и осторожно, держа тетрадь за краешек корешка, как злобную гадину, передал ее мастеру Крашу.

— Простите, коллега. Но с этими знаниями лучше знакомиться, имея на себе соответствующую защиту. Не знаю, конечно, насколько я прав, но рисковать не советовал бы никому. Фалькус, взгляни лучше сам: мне кажется, это действительно похоже на правду. По крайней мере Печать — та самая. Краш, ну что вы застыли?! Помогите мне!

Алхимик пугливо принял опасную ношу, поспешно вскочил, явно собираясь вприпрыжку отнести тетрадь к столу, но, повинуясь знаку ректора, тут же сел обратно, передав тетрадь Нарди, тот, соответственно, отдал ее де Фоль, она, естественно, маркизе, а та уже с сомнением переправила ее магистру.

Когда тот аккуратно развязал бережно затянутые тесемки и, пролистав первые несколько страниц, мгновенно помрачнел, мастер Ворг кинул на меня ТАКОЙ взгляд, что сразу стало ясно — старик уже сожалеет, что взял меня учеником. Особенно после того, как я во всеуслышание признался в любви к… себе самому. А ректор, бегло просмотрев аккуратно расчерченные графики, таблицы и уравнения, рядом с которыми иногда встречались пояснения и рисунки, тяжело вздохнул и на миг прикрыл глаза.

— Ты прав, Ворг. Это действительно они…

В комнате мгновенно стало шумно. Преподаватели завертелись на стульях, как ужаленные, и подняли крик, торопясь обсудить со всеми сразу свои мысли по данному поводу. Маркиза де Ракаш с ненавистью косилась на злополучную тетрадку, будто подозревала, что внутри подробно описаны тысяча и один способ расчленения новорожденных младенцев. Леди де Фоль молчала, вопросительно поглядывая то на мои записи, то на ректора. Мастер Нарди о чем-то вдумчиво заспорил с сидящим через одно кресло алхимиком, который, метая пламенные взоры на раскрасневшуюся маркизу, очень уж явно пытался вовлечь ее в светскую «беседу». Зажатый между ними Свим аж вжался в спинку, чтобы стать как можно незаметнее, и, казалось, вовсе мечтал о том, чтобы исчезнуть.

Ворг, насколько я понял, все еще злился. Графиня де Ривье, искоса поглядывая на меня, о чем-то задумалась. Рух, вплотную подвинув кресло к столу, попытался изучить тетрадь, но ректор вежливо и твердо попросил его этого не делать. И графу де Регилль, втихаря подкравшемуся к столу, знаком показал, что тетрадь действительно опасна.

Оба некроманта все это время молчали: один — с тщательно скрываемым злорадством, второй — с недоумением. И, судя по глазам, молодому мэтру очень хотелось выкрикнуть какую-то глупость типа: «Ура! Наконец-то эти знания станут доступны для изучения!«…

Граф Экхимос скромно молчал, незаметно присматриваясь к магам. А мастер Лиурой вообще сидел пришибленный, как мышь, хотя скрыть бьющую его нервную дрожь все-таки не смог. Бедняга. На него даже Ворг посмотрел неодобрительно. Впрочем, «наставник» этого, кажется, не заметил и продолжал отчаянно потеть, бессовестно выдавая свою заинтересованность.

На меня почти не смотрели — яростные споры захлестнули преподавателей с головой. Да так, что об экзамене благополучно забыли. Один только ректор вовремя вспомнил о том, чего ради все это затевалось, и, кое-как восстановив тишину, с укором обратился ко мне.