Я опустился на скалу, прогретую за день солнцем.

– То, что Созидатели считают своим тайным знанием, – сказал я, – в действительности, никогда им не было. Все иерархи Высокого Совета эльфов владеют этим искусством. И я в том числе.

– Но почему вы сами не строите храмов?

Я улыбнулся.

Я устал гораздо больше, чем мог позволить себе показать.

– Мы знаем не только секрет этой магии, – сказал я, – но и ту цену, которую приходится за нее платить.

– Цену?

– О, да. Нельзя вкладывать всего себя в вещи. Свою душу ты можешь отдать только другому человеку. Не делу. Не идеалам. Не храмам. Лишь кому-то живому.

Я посмотрел туда, где алое солнце тонуло в бескрайних топях.

– Созидатели Храмов посвятили соборам всю свою жизнь. И с каждой новой постройкой в них оставалось все меньше человеческого. Они превратились в механизмы, наподобие паровой машины. Все, что для них существует – это церкви.

Азраэль сидел рядом со мной; Франсуаз оставалась стоять сзади, сложив руки на груди. Ей не нравилось, что я так доверяю беглому магу, но она не собиралась вмешиваться.

– Когда человек превращается в машину, сперва это почти незаметно. Но как только случается нечто необычное… Созидатели ни секунды не колебались, когда отдавали приказ убить десятки горожан. Да и откуда взяться сомнениям? Ведь главное – это храмы, а не люди…

Маленькая сороконожка выбралась на поверхность камня. Увидев нас, она зашевелила длинными усиками. По всей видимости, наша компания ей не понравилось, поэтому она исчезла.

– Есть и другая сторона… Созидатели думают, что творят храмы из ничего. Но на такое не способны даже Небесные Боги. Как ты думаешь, откуда здесь возникло болото?

– Кикиморы принесли его с собой, с помощью своей магии.

– И ты в это веришь? Брось. Топь растет с каждым годом, и ты наверняка слышал об этом от кентавров. А кикимор здесь становится все меньше и меньше… Нет, каждый акт творения забирает энергию из самой природы и превращает луга и леса в болото.

Паренек кивнул.

Не знаю, возможно, подобная мысль уже приходила ему в голову. Или он просто чувствовал, что подобное очень похоже на его прежних хозяев.

– Приор говорит, что ты был самым талантливым из них. Превосходил даже великих мастеров прошлого. Не удивительно, что ты не смог долго жить в этой обстановке. В этом старик действительно оказался прав…

– Мне нравилось быть Созидателем, – сказал Азраэль.

– Что ты любил создавать?

– Игрушки… Простые, деревянные игрушки, покрытые лаком. Я понимаю, что это глупо… Приор и другие много говорили со мной об этом. Все они были очень вежливы, и было видно – они желают мне только добра. К чему тратить свой талант на пустые безделицы, говорили волшебники.

Паренек теребил фалды своего камзола. Наряд ювелира теперь, казалось, совершенно не шел ему. Он производил впечатление чего-то чуждого, неестественного.

– Простой ремесленник обычным ножом может вырезать такие игрушки. Мне же дан великий дар, и глупо и грешно его не использовать. Я понимал, что они были правы…

– Правы умом, а не сердцем, – ответил я. – Сердца они давно лишились… Что произошло два месяца назад?

– Сам не знаю… Мы строили храм из белого мрамора, для друидов с Зеркальных Гор. Как и всегда, я впал в медитативный транс. Я не могу объяснить, что происходит в эти минуты… Впрочем, вы знаете это лучше меня. Но вдруг…

Он замолчал, и мне показалось, что больше Азраэль не произнесет ни слова; но он продолжал почти сразу же.

– Что-то произошло. Я пришел в себя. Мои глаза открылись. Это случилось помимо моей воли. Я взглянул на храм, который мы создавали над поверхностью волшебного озера, и ужаснулся.

Азраэль замотал головой, словно рассказывая очень страшный сон.

– Стены у храма были черными, а не белыми. Везде, везде разлита кровь. Много крови. Черепа. Отрубленные руки. Глаза, наполненные болью и страхом. Это был жуткий храм, бог свидетель, ужасный храм…

Я понял, что сам сотворил все это. Мысль эта ударила в мою голову внезапно, как молния. Я осознал, как сильно все это время я ненавидел храмы; ведь я хотел делать игрушки, свои деревянные игрушки…

Он замотал головой.

– Моя ненависть к тому, чем я занимался, копилась во мне незаметно, год за годом. Последние пару лет я не сделал ни одной деревянной свинки, ни одного веселого дракончика. Только храмы… Одни лишь храмы… Боже… Меня хвалили, говорили, что у меня талант. Старшие мне даже завидовали. Но я не хотел, не хотел этим заниматься…

– И ты убежал?

– Мне не оставалось ничего другого, после того, как я испортил собор друидов. Я знал, что волшебники не отпустят меня. Но в тот момент все они находились в трансе и ничего не замечали. Я бежал на болота… Надеялся, что мой след затеряется.

– Топи возникли из-за того, что Созидатели Храмов нарушили священные законы природы, – произнес я. – И именно поэтому на болотах их власть не так сильна, как в других местах.

– Вскоре меня нашел разъезд… Я назвался бродячим торговцем, сказал, что могу достать для них драгоценности по очень низкой цене. Конечно, они приняли меня за скупщика краденого. Но им было все равно. Я создал несколько золотых браслетов и подарил их коменданту, в знак дружбы… Уверен, он хорошо нажился на них. Так я остался в замке и даже открыл небольшую лавку.