— Кто фигуры хоть пальцем тронет, закажу, бля буду, — пригрозил он остальным шести пузырям. Не из блажи, как они решили сгоряча, всерьез разобидевшись. А зря. Баобабский как раз носился с идеей эскалаторов и ломал голову, как сделать их привлекательными для жильцов. Должно быть, не обошлось и без плагиата. Видимо, из головы Баобабского не шла гордая скульптура Мамы-Гуантанамамы, установленная в Пентхаусе, и ему захотелось чего-то подобного.

Конечно, сперва монумент надлежало модернизировать сообразно текущему социальному конструкту. А этот самый конструкт сложился таким, что рядовые стройбаны массово подались в челноки, иначе было не прокормиться.

— Это несерьезно! — вспылил Баобабский, когда ему доложили, какой расклад. — Челнок и челночка? Чепуха и полная хрень! Эдак вы мне весь рыночный имидж обосрете!!

Стали искать другие подходящие кандидатуры героев нашего времени.

— Как насчет Рэкетира и Минетчицы? — с кислой миной осведомился влиятельный пузырь Отмывайский. — Пойдем по бюджетному варианту. Всучим Стройбану вместо молота паяльник или бейсбольную биту. Красиво получится. Заодно и воздуха отмоем…

— А что ты девице в руку дашь, кретин?! — нервно осведомился Баобабский. — Фалоимитатор, да?!

— Лучше за щеку вставить, — ухмыльнулся Армагеддонский. Пока опричники не посадили его в шкаф, он вечно шутил. — Надо ж нам идти в ногу со временем…

— Я, кажется, уже предупреждал, что закажу! — залился краской Баобабский. — Нашелся, тоже мне, умник!

— А что, стройбаны получали от соглядатаев за труды что-то другое?! — принял вызов Армагеддонский.

— Я бы предложил Риелтора с Лоером, — робко подал голос Арахис Фримэн, не без оснований опасавшийся, как бы у Баобабского с Армагеддонским не дошло до рук.

— Мне только гомиков для полного счастья не хватало! — яростно отмахнулся Баобабский.

— А в Западном крыле оценят…

— Мы не в Западном крыле, поц!

— Девелопер и Шортселлер? — предложил Отмывайский.

— Ты что, издеваешься надо мной?! — Баобабский схватился за голову. — Или хочешь намекнуть стройбанам, что ими правят пейсатые обетованцы вроде тебя?!

Отмывайский, сильно побледнев, заверил, что ничего такого у него не было даже в мыслях.

— Как вам Брокер и Стилистка, господа? — заикнулся, было Офшорский.

— Стилисткой была твоя мама!! — завизжал Баобабский, окончательно выходя из себя. — Она стильно работала на Привозе и немного брала!

— Ме-мерченда-дайзер и Ви-ви-визажистка?! — рискнул еще разок Отмывайский.

— Закажу, точно закажу, — простонал Баобабский, держась за лысину. Пузыри просидели до вечера, но удобоваримо звучавшей дамской профессии так и не нашлось. Офшорский предлагал провести мозговой штурм, Баобабский велел отложить его до утра, чтобы каждый из пузырей переспал с этой мыслью. Доподлинно неизвестно, с кем каждый из них провел ту последнюю роковую ночь, но на утро к ним нагрянула Опричнина с ордером на арест. Пузыри кинулись, кто куда, проблема досталась Опричнине по наследству.

По началу, до того, как гений Гелия Дупы проявил себя, Стройбана и Ударницу нарекли Бухгалтером и Фискалкой. Планировалось сковать скрещенные запястья скульптур сияющими наручниками из платины, которые бы символизировали процветание Собора под бдительным присмотром Опричнины, а также, их неразрывную связь. После вмешательства Дупы скульптурную группу было велено звать Особопутятами с выписанными Опричниной профсоюзными путевками ALL INCLUSIVE.

— В добрый час — в Особый путь, — торжественно провозгласил Дупа и поставил точку.

***

Миновав монумент Особопутят, ныряю в один из узких боковых коридоров, построенных в эпоху Домостроя для обслуживания ССанКордона изнутри. Главным образом, чтобы никто не сделал подкоп с противоположной стороны. До Перекраски тут повсюду шныряли наряды ссанкордонников, а проход для простых стройбанов был категорически запрещен. Пускали только по спецпропускам. Позднее коридоры облюбовали челноки, пользуясь ими, можно было срезать приличное расстояние, а ноги у челнока, как известно, не казенные. Стопчешь раньше срока — протянешь, чего уж там. Сейчас Кризис, и кругом — ни души. Остаюсь наедине с пожелтевшими агитплакатами Домостроевской поры. Их тут полно, коридоры сто лет не ремонтировались. Такое ощущение, что попал в музей. Или перенесся в прошлое. От этого испытываешь смешанные чувства.

— НЕ КОВЫРЯЙ СТЕН! — строго предупреждает меня с ближайшего плаката суровая ударница в кумачовой косынке. Брови девушки сведены к переносице, указательный палец без малейших признаков маникюра прижат к губам, сжатым так плотно, что трудно вообразить, будто их обладательница способна улыбнуться. О чем-то еще более легкомысленном — и речи нет. Чуть ниже стихотворение, состряпанное безымянным поэтом из идеологической ячейки:

Будь на чеку!

В такие дни,