– И тебе, - донеслось мне в спину, а затем звук мотора и шин.

Черт! Черт! Черт! После того молчуна-парня, имя которого я напрочь забыла, я поклялась, что больше никогда не буду брать инициативу в свои руки, и что я делаю? Правильно, беру и проявляю инициативу уже второй раз!

В голове моем появилась фигура Инициативы: сгорбившейся, с трясущимися руками и ногами, глазами сердечками и текущей по подбородку слюней… Брррр!

Все с этого момента я больше не буду проявлять инициативу! Если Соколову не хочется меня целовать, раз он так быстро от меня отстраняется, то значит пошел он гулять на голубые берега! Я к нему больше и пальцем не прикоснусь!

Вот только свое слово я нарушила уже вечером… Притом так нарушила, что случай с елкой нервно играется с детскими кубиками в сторонке.

***

Разбудил меня телефонный звонок. Я сонно нашарила свой айфон на тумбочке, автоматически нажала на прием и поднесла трубку к уху.

– Мммм?
– сонно вопросила .

– Привет, - сказал бодрым голосом Соколов.
– Ты еще спишь?

– Ммм, - нелестно отозвалась.

В трубке помолчали, а потом неуверенно протянули:

– В общем, я хотел вечером пригласить тебя к себе.

– Ммм, - согласительно буркнула.

– Тогда в шесть жду тебя у себя.

– Угу, - согласилась, отключилась и тут же провалилась в сон.

Проснулась я около часа, провела утрени процедуры, позавтракала и позвонила тети Кати - маминому парикмахеру, которая иногда красила и подстригала и меня. Договорившись с ней на два часа, я оделась и поехала в парикмахерскую. Приехала я без двадцати два, поэтому двадцать минут могла спокойно полистать журналы, выбирая себе новую прическу. Как именно подстричься я понятия не имела, а вот с цветом определилась - иссянно-черный, или как любят мрачно-таинственно описывать писательницы шевелюру главного гг - цвет вороньего крыла.

– Определилась?
– подошла ко мне тетя Катя, в десять минут третьего.

– Да. Вот эту, - указала я на фотографию в журнале.

У тети Кати удивленно поднялись нарисованные брови.

– Ты уверена? У тебя длинные, хорошие волосы. Не жалко? Притом, тебе придется каждое утро выравниваться. У тебя волосы вьются, и прическа не будет смотреться.

– Буду выравниваться.

– Ну ладно. Садись в кресло.

Через два с половиной часа я наконец-то вылезла из кресла и счастливо уставилась на себя в зеркало. Почему так долго? Да потому что тетя Катя решила сделать не так как в журнале, но оказалось, что так она не смотреться. Притом волосы у меня вьются, а прическа должна быть очень ровной, так что около часа она только поправляла и выравнивала длину. Но это того стоила, так как я стала совсем другой. Нет, честно! До этого моя прическа состояла из косой челки, которая крутилась и жутка меня бесила, и просто спадающих до лопаток волос. Теперь же моя челка была ровная, немного выше бровей, чтоб были видны сережки. На затылке у меня теперь было коротко подстрижено и даже слегка подбрито, а затем волосы косо шли вниз, до плеч. Причесон, повторюсь, меня изменил - эта признала даже тетя Катя. Лицо визуально вытянулось и стало не таким полненьким. В общем, отражение в зеркале мне нравилось, и наглядеться я на себя просто-таки не могла. Об утраченных волосах я не жалела. Я и так всегда носила короткие прически, а потом вдруг решила их отрастить. Вот за два года они у меня и выросли до лопаток. Катя завидовала и злилась - она с детства отращивала волосы, так как у нее была мечта идиота отрастить их до пят, но пока они только были до поясницы. Сколько кремов, масок и прочей лабуды она вмазала себе в волосы посчитать страшно, но волосы ни в какую не хотели расти, и как длинна была, по ее словам, с седьмого класса, так и осталась до сих пор. Я же за волосами не следила и поэтому, опять по ее словам, они у меня так быстро и растут. Интересно, что она скажет, увидев меня? Кстати…

Достав из кармана телефон, я набрала Катю.

– Привет, алкоголикам!
– весело закричала я, краям глаза заметив, что на меня с удивлением оглянулся проходящий мужчина.

– Чего тебе надобно, старче?
– трагически прохрипела она.

– Так плохо?
– сочувственно спросила я.
– Может тебе минералочки привезти?

– Гильотину мне привези.

– От мамы сильно получила?

– Нет, - в голосе проскользнула усмешка.
– Сказала, что мы пили шампанское. Она же после того случая, думает, что мне от него плоха. Посетовала, правда, что я его пью, но ругать не стала.

В той истории я не участвовала, но слышала, как говориться, из первых уст. То был девятый класс. Катя со своими одноклассниками впервые попробовала пиво с водкой, и как вы понимаете, хорошо ей от этого было только поначалу. Пришла, точнее ее привели, Катя домой в дрова, и всю ночь ее рвало, но маме она сказала, что они пили шампанское. Так как ее мама не пьющий человек, то она ей поверила и до сих пор считает, что от шампанского ее доченьки становиться очень плохо.

– В общем, приезжать мне или не приезжать?

– Приезжай. С пивом.

– Ок, заметано!
– Усмехнулась я и отключилась.

Купив два белых медведя по 0,5, я села в маршрутку, и где-то на середине пути мне позвонила Надя. Я взяла трубку с желанием подразнить ее рассказом о том, что случилась после того как она уехала домой, но она без приветствия сказала:

– Цербер пропал.

– Как пропал?
– хорошее настроение, как ветром сдуло.

– Я убиралась дома, дверь входная была приоткрыта, он видно ее лапой и на улицу.
– Подруга всхлипнула.
– Он же места тут не знает. И чужие собаки…

– Так, успокойся! Я сейчас заеду за Катей, и мы скоро будет у тебя, ты пока походи, позови его.

– Я уже ходила, звала.

– А соседи ничего не видели.

– Неееет…

– Так, Наденька, успокойся. Мы скоро будем.

– Хорошо, - она отключилась.

Катя сказала, что будет готова через минут пятнадцать, поэтому заходить к ней я не стала. Присела на остановочную лавочку, включила музыку, одела наушники и закурила. Через минут двадцать она все-таки явилась, и это притом, что договорились о встрече мы еще в маршрутки, и я только минут десять добиралась до остановки. Увидев меня, она застыла, ее глаза в удивлении расширились, а изо рта вырвался пораженный возглас: