– Политика нашего заведения предусматривает толерантное отношение к однополой любви, - уведомил меня Купидон и, чувствуя что просто так я не сдамся, со вздохом почесал кончиком лука за ухом.

– Дурак, - не политкорректно выразилась я. - А если мы ПРОСТО подруги?

– На этот случай предусмотрен платеж в иной форме. Спеть о любви, можно хором.

– О, - обрадовалась я.
– Это можно.

– Нельзя, - возразил охранник.
– Вы же с молодым человеком не подруги...

– И никогда не станем, - буркнула я, соображая хватит ли мне сил просто отодвинуть Купидона в сторону - от Ника, судя по всему, пользы ноль. С другой стороны времени-то у меня много...
– А если б я с братом пришла?
– решила докопаться я.
– Извращенство тоже предусмотрено политикой вашего заведения?

Купидон затравлено посмотрел на Никиту и задумался.

– Блин, - наконец выдохнул он.
– Ну, тебя ж никто не заставляет целоваться с ним в засос! Чмокни ты его уже в щеку и идите отсюда...

– Ну уж нет, - сморщилась я.
– Я девушка честная и не могу целоваться без любви.

– Так давайте я вас прострелю стрелой Амура, - предложил Купидон, доставая из колчана сразу две стрелы и со зверским выражением глядя на меня. Я даже немного струхнула и решила отойти от Купидоши на пару метров - стрелы конечно пластмассовые и с липучками, но мало ли...

– Ты знаешь, - осторожно заметила я.
– Вряд ли эти стрелы смогут пронзить наши сердца насквозь...

– Меня удовлетворит, если я просто попаду тебе в лоб, - успокоил меня лучник, вскидывая свое оружие, заправленное двумя стрелами.

– Э-э, - неуверенно подал голос и Ник.
– Может в самом деле пора остановиться?
– тоже мне рыцарь, спасающий даму!

– Fata viam invenient!* - возопил явно больной охранник и зловеще расхохотался. Триньк - две стрелы отправились в полет. (*От судьбы не уйдешь!
– лат.)

Пумп - одна стрела припечаталась мне в грудь, прилепившись к куртке.

– Валька, ты Глеба не ви...

Пумп - вторая стрела врезалась в какого-то парня, вышедшего из зала. Прямо в лоб.

– Какого х***а!!!
– раздался голос, который я просто не могла ни узнать. А, ну да, Тимочка же здесь выступает! Я злорадно хихикнула.

Мгновенье спустя Тим нашел виноватого.

– Опять ты, - сузив глаза, он озлобленной горой двинулся на меня. А что я сделала-то? Это Купидон тут стрелы мечет...

– И тебе привет, единорожик, - помахала я Тиму ручкой, тщедушно прячась за Никиту.
– Глебушку потерял? Так он тебе с каким-то симпатяжкой изменяет, - как можно сочувственнее произнесла я. Кажется переборщила - Тим разозлился еще сильнее.

– Иди сюда, зараза. Я тебя придушу, - пообещал он.

– Тим, да ну ее - она ж сумасшедшая, - кинулся к нему Купидон.

Но Тим с легкостью отпихнул от себя совсем не маленькую тушку "бога любви" и двинулся ко мне, протягивая свои загребущие грабельки.

– Руки свои убрал, - набычился, оказавшийся между нами Ник.

А я ж дура...

– А вот и не подеретесь!

Хотелось, конечно, посмотреть как эти два типа мутузят друг друга, но я была больше, чем уверена, что разобравшись между собой, они обратят свои алчущие взоры ко мне. А я хоть и люблю внимание, не очень-то хотела получать его в таком неприглядном варианте и потому без промедления выскользнула в дверь.

На улице было прохладно и тихо. Уже давно стемнело. Наверно и родители домой вернулись, значит и мне пора - в кои-то веки провести время с предками, а то умотают в очередную командировку и сиди опять одна в квартире.

Проверив наличие мелочи в карманах, я двинулась в сторону парка - там как раз остановка недалеко. А рюкзак у Ника потом заберу.

***

Будьте с теми, с кем вы искренне ржёте. *

В воскресенье мы собирались дома у Леськиных родителей. Ближе всех к отчему пристанищу Леськи жила я - буквально на одной улице. Поэтому и опоздала - куда торопиться-то, когда живешь в пяти минутах ходьбы? Это другим надо пораньше из дома выйти, чтобы на автобус успеть.

Мне и открывать не хотели, пришлось самой - благо в этой квартире почти никогда не запирали.

Я распахнула тяжелую окрашенную в коричневый цвет дверь, переступила порог и несколько озадаченно замерла, прислушиваясь к царящей в квартире какофонии звуков - из гостиной в прихожую долетали нечленораздельные стоны, пыхтенье и даже мат, в облегченной его вариации, сопровождаемый какой-то возней. В душу закралось подозрение, приправленное изрядной долей негодования, что подруги пригласили на дом мальчиков облегченного поведения и теперь во всю эксплуатируют их. Предположение было в высшей степени невероятно, потому я поспешила в комнату, чтобы развеять свои сомнения.