— Эх ты, — прошептала, касаясь мужественных губ пальцами.

Потом не выдержала, придвинулась, вернула давешний поцелуй. И хотя ситуация была в общем-то грустной, сдержать улыбку не сумела.

— Ну зачем, Кир? Зачем ты так себя извёл?

Дохлый тролль, ну ведь действительно — зачем? Он не целитель и даже не лекарь. Неужели не понимал, что его присутствие ничего не изменит? Неужели…

— Это из-за чувства вины? — спросила, но спящий, разумеется, не ответил. — Кирстен, ну… ну я же сама виновата. Я же с самого начала понимала, что девчонки попытаются отомстить. И потом… я сама замечталась, сама зашла в западню. К тому же… знаешь, я была не в настроении, чуть-чуть надерзила, вместо того чтобы попытаться уладить конфликт. Нет, если бы я знала, как далеко они готовы зайти, я бы…

Кир что-то пробурчал, обнял крепче. Я уткнулась носом в явно немытую шею, а спустя минут пять поймала себя на том, что… мне безумно нравится его запах. Именно такой, настоящий, без примеси парфюма.

Проснулась от того, что кто-то настойчиво тряс за плечо и не менее настойчиво шептал:

— Эмелис! Эмелис, проснитесь!

Я с величайшей неохотой открыла глаза, чтобы обнаружить слегка перекошенное лицо старика-целителя.

— Эмелис, вы можете встать? — шёпотом вопросил он.

Потянулась и, не ощутив ничего, кроме вполне терпимой боли и толики дурноты, кивнула.

— Хорошо. Тогда поднимайтесь. Только осторожно.

Я попыталась сесть и лишь теперь поняла, что смущало целителя.

Кир. Он спал крепко-крепко, но при этом умудрялся держать за талию и… в общем, мои локоны тоже были в распоряжении боевика.

— Пять суток утихомирить не могли, — прошептал господин Жарк. В голосе целителя слышалось облегчение. — Даже заклинание сна не помогло, представляете?

Я не представляла. То есть… то есть перебороть сонное заклинание почти невозможно, и если Киру это удалось…

— Умоляю, не разбудите!

Вздрогнула всем телом, замерла. После кое-как, не без потерь, освободила волосы и вывернулась из захвата. Стараясь не зацепить спящего, сползла с кровати. Господин Жарк подал руку, помог.

— Боль чувствуете?

— Чуть-чуть, — ответила я, стараясь не смотреть на боевика. Просто… слишком сильно хотелось вернуться к нему, ощутить тепло и запах, окунуться пусть в неосознанные, но объятия.

— Пойдёмте, — шепнул господин Жарк и, прежде чем успела возразить, поволок к двери. — Эмелис, я всё понимаю, но последние пять дней ваш возлюбленный был невыносим. Я чуть с ума не сошёл, пытаясь его угомонить.

Я не сразу поняла, кого целитель называет возлюбленным, именно поэтому промолчала.

— Я осмотрю вас в своём кабинете, — продолжал Жарк. — Вы не против?

— Не против, — выдохнула я, стараясь усмирить бунтующее сердце. Оно вопреки всему покидать палату не хотело.

Кабинет господина Жарка располагался совсем рядом, в десятке шагов. Помещение было маленьким, но очень светлым. Мне предложили лечь на узкую кушетку, тут же ощупали руки-ноги и одобрительно кивнули.

— Вы восстанавливаетесь быстрее, чем ожидал.

Я робко улыбнулась и попыталась встать. Жарк не позволил.

— Сейчас пилюли, — сообщил он. — После ещё одно обезболивание. Знаю, что не болит, но я должен подстраховаться.

Перечить старику, само собой, не решилась. В таких ситуациях спорить вообще глупо. Но всё-таки села на кушетке — просто иначе пилюли пить неудобно.

— Вы пережили сильнейшее магическое перенапряжение, — продолжал целитель. — Боль, разумеется, вышла из-под контроля и перешла на физический план. Впрочем, всё не так серьёзно, как предполагалось. — Он выдержал паузу и лишь потом пояснил: — Мы вообще сомневались, что очнётесь.

Столь «оптимистичное» заявление заставило вздрогнуть, но я совладала с собой раньше, чем целитель заметил.

— А Кир? — сама не знаю, почему спросила. Что имела в виду, тоже не совсем поняла.

— Кирстен не сомневался, — ответил старик. — Кирстен… Кирстен, он…

— Что?

Старик скорчил горестную гримасу, сказал как будто нехотя:

— Кирстен не сомневался, что очнёшься. Но он бесился, Эмелис. По-настоящему бесился. Я сам не видел, но мне рассказывали, что Кирстен прибыл к месту схватки одним из первых и…

— И что?

— Его оттащили, — выдержав очень долгую паузу, признался собеседник. — Удержали от поступка, недостойного аристократа и… мужчины.