Дохлый тролль! Интересно, как долго мне черты Кирстена в других людях мерещиться будут?

Под фотографическим портретом размещался заголовок статьи. Он гласил: «Принц Кристон жениться не намерен!»

Следом интервью. От Кристона всего с дюжину фраз, остальное — рассуждения газетчика.

В целом всё сводилось к тому, что тридцатилетний наследник престола, который, кстати, ни толикой магии не обладает, намерен жениться только по любви. Ну когда встретит её, любовь эту.

Заявление, разумеется, абсурдное. И этот абсурд виден каждому (принцу тем более), но я прекрасно понимала, для чего Кристон такое интервью дал. Игра на публику, попытка завоевать расположение женского населения, и… дохлый тролль, это действительно хороший ход.

Кристон — будущий король, любовь народа нужна ему как воздух. Сердца мужчин он уже завоевал, ведь именно принц занимается вопросами армии и строительства дорог. Теперь пришла очередь женщин.

Ну какая из нас устоит перед подобным намерением? Даже благородные и образованные хотят верить, что брак по любви — не сказка, а что говорить о кухарках?

К тому же Кристон, насколько мне помнится, не слишком трепетно относится к титулам. Во время поездок по стране он и стражникам руки жал, и пекарям, и пастухам. Следовательно, после подобного заявления у многих незамужних простолюдинок появится мечта — мол, встретит и влюбится. Уровень обожания принца? Зашкалит, разумеется.

А вот второй сын короля Вонгарда… Впрочем, неважно. Он слывёт ужасным занудой и в свете практически не бывает. Даже фотографических портретов почти нет. А те, что есть, — совершенно невразумительные, по большей части размытые. По слухам, младший принц шарахается от газетчиков и их аппаратов как от чумки.

— Ну ничего… — громко вздохнула Милли, опять от газеты отрывая. — Когда вы с Киром помиритесь, мы…

— Мы не помиримся! — рыкнула я. — Мы расстались!

Зеленоглазая бестия не испугалась, наоборот, повеселела.

— А Кирстен считает иначе… — невинно хлопая ресницами, протянула девушка. — Его Рига напрямик спросила, а он ответил: даже не надейтесь!

— Мне плевать, что думает Кир!

— Точно? — В этот миг Милли с её каштановыми кудряшками и тонкими губами сильно напоминала лисицу.

— Прекращай.

Я была серьёзна и предельно зла, и до подруги наконец-таки дошло. Кажется.

С тяжким вздохом Милли встала из-за стола и направилась к платяному шкафу. Вытащила с верхней полки коробку конфет и снова ко мне вернулась.

— Шоколад — лучшее средство от всех бед, — со знанием заявила она.

Неспешно вскрыла упаковку, водрузила коробку на стол.

— Ешь, Эмелис.

— Не хочу.

Милли глянула как на умалишённую, но спорить не стала. Подхватила конфету и небрежно отправила в рот. Тут же слопала вторую, блаженно прикрыла глаза.

— Кайф… — она не говорила, стонала.

Я невольно поморщилась. Сленг, принятый в среде магов, в светском обществе считается жутким моветоном. И так как после академии мне предстоит не с магами общаться, а со знатью, я последние три года все эти словечки из себя выжимала. Видимо, чуть-чуть перестаралась, потому что слово вызвало неприязнь.

— Знаешь, Эмелис… я просто обожаю шоколад!

Взглянув на счастливую физиономию подруги, я смягчилась. Сказала тихо:

— Знаю.

А Милли продолжала:

— Я так люблю шоколад, что сил нет!

— Да, это мне тоже известно…

Подруга третью конфету съела, опять глазки прикрыла.

— А самое интересное знаешь в чём? — спросила она.

— В чём?

Милли открыла глаза, одарила очень внимательным взглядом и лишь после этого призналась:

— Я пыталась его бросить.

О Всевышний!

Я застонала и закрыла лицо руками. Нет. Нет у Милли совести. Вернее — ни совести, ни ума!

— Эмелис, да я не про Кира! — возмутилась подруга. Так натурально получилось, что я почти поверила. — Эмелис, ну правда не про него! Я про шоколад!

— Хорошо, — спорить я не стала. Просто сил на сопротивление не осталось. Добила она меня. Напрочь! — Про шоколад, так про шоколад. Но в последний раз.

— В самый последний! — заверила Милли. Шумно вздохнула и продолжила вещать: — Так вот, я обожаю шоколад. Люблю до умопомрачения. Но в один чудовищно ужасный миг я решила его бросить. И знаешь, что случилось?

— Что?

— Ломка! Первые три дня ещё ничего, а дальше… я только о шоколаде и думала. Чего только не перепробовала — и леденцы, и сахарную вату, и медовые хлопья, но!

— Но? — поддержала я. Исключительно для того, чтобы зеленоглазая побыстрее договорила и отвяла.

— Но мне не помогло!

— Какой кошмар… — каюсь, прозвучало издевательски. Но Милли было плевать.

— От ломки спас тот же шоколад, — заявила сокурсница гордо. — И знаешь, что самое интересное? После того, как я сказала себе — можно, Милли. Всё можно! Меня перестало заботить, сколько у меня плиток и конфет осталось. Я перестала дёргаться, если не успела съесть конфету перед завтраком или забыла шоколадку дома. Мне стало всё равно, какой он сегодня — горький, молочный или белый. Главное, что он есть! И последствия нашей любви заботить перестали — ну, подумаешь, растолстею. Как растолстею, так и похудею, верно?