Потом мы делили кровать.

Это был один из тех моментов жизни, когда со всей ясностью осознаёшь, как здорово быть магом! Эмелис из рода Бьен подобные вопросы обсуждать не могла, а студентке шестого курса дурборской академии магии дозволялось всё.

— Любимая, ты, так и быть, можешь спать справа.

— Любимый, я привыкла спать посередине, но ради тебя лягу слева.

— Хорошо, любимая, ложись слева.

— Хм… а может, всё-таки справа?

Знаю, что глупо, но поделать с собой ничего не могу. Наверное, это попытка скрыть стеснение, которое всё-таки возникло. Я впервые остаюсь ночевать у парня — вчерашняя ночь не в счёт — и… не знаю, что делать, теряюсь.

— Эмелис…

— А?

Мы не договорили. Вернее, Кир ничего не сказал, а я… а что я скажу, если он молчит? Впрочем, есть один момент.

— Кто сегодня спит под пледом?

Да, утром проскальзывала мысль, будто одеяло большое, и вообще, но сейчас слишком явственно вспомнились прикосновения сквозь тонкое полотно казённой сорочки. Ткань той сорочки, что на мне, немногим толще. Боюсь, даже случайного касания не выдержу.

— Я, — ответил боевик. — Всегда я…

О Всевышний! Почему от этих слов мурашки побежали?

Пуговички платья расстегнула сама — способность творить бытовые заклинания медленно, но возвращалась. После стянула и платье, и подъюбник, и чулки… Кир на это время галантно отвернулся.

Когда скользнула под одеяло, Кирстен щёлкнул пальцами, гася настенные светильники. Везёт ему, я способностями к универсальной магии не обладаю, я так не умею. А спустя ещё пару минут матрас прогнулся, и я ощутила знакомый, умопомрачительно приятный запах.

— Спокойной ночи, любимая. — В голосе сообщника слышалась знакомая хрипотца, которая с некоторых пор действовала на меня завораживающе.

Именно поэтому медлила с ответом, в себя приходила.

— Спокойной…

Вот только пожелание не сбылось. Беспокойной она оказалась. Пусть не слишком, но всё-таки.

За день я вымоталась ужасно. Нет, не физически — эмоционально. Эмоции, безусловно, приятными были, но слишком много. И мысли все вокруг Кирстена… Видимо, поэтому и приснилось.

Странный сон. Странный и очень навязчивый. Один из тех, от которых не отмахнуться, не избавиться, пока сам не уйдёт. И, что самое обидное, без картинок!

Он начался с тихого стука в дверь.

Потом полминуты тишины, в которой лёгкие шаги чудятся. Звук отпираемого замка, и ворчливое:

— Кир, ну ты оборзел…

Следом шёпот:

— Не ори. Разбудишь.

Пауза. Снова шаги. Звук, словно что-то тяжёлое поставили.

— Фух… Еле дотащил.

— Но ведь дотащил же. — В шёпоте Кира слышалась улыбка.

— Да уж…

Этот, второй голос, был незнаком. В нём чувствовалась властность, но какая-то особенная. Лёгкая, ненавязчивая, словно человек привык сперва взывать к разуму, а уж потом, если по добру не получится, приказывать.

— Извини, — сказал Кир. — Доверить это дело слугам я не мог. Сам знаешь, как они болтливы.

Смех. Очень тихий, но невероятно искренний. И снова шаги…

— Крист!

— Да я одним глазком… — Пауза, и уже гораздо ближе: — Хм… красивая.

Тишина, которая воцарилась во сне, была… недовольной. Глупость, конечно, но казалось, кто-то нахохлился и поджал губы.

— Кир, а у твоей девочки ничего не слипнется? — усмехнулся второй.

— Не волнуйся, я за этим прослежу.

Опять смешок, но не издевательский, а добрый. Он не Кирстену, а тому, другому, принадлежит. И шаги, они удаляются…

— Кир, поверь на слово… — Шёпот совсем тихим стал, едва различимым. — Побрякушки нравятся девчонкам куда больше. И фигуру не портят, кстати.

— Знаю, — отмахнулся Кир. — Но она не примет. Я колье подарил, так столько воплей было. Даже запирающее заклинание на замок ставить пришлось, чтобы не сразу сняла.

В этот раз тишина была как будто изумлённой.

— Она что, из нищих, но невероятно гордых?

— Нет. Она из состоятельной семьи, и приданое у неё даже по нашим меркам внушительное.

— А в чём в таком случае проблема?

— Всё сложно, — выдержав паузу, отозвался Кир. — Она думает, будто у нас всё понарошку, а раз понарошку, то дорогие подарки неуместны.