Шрифт:
У Алёши закружилась голова. Ему казалось (или, может быть, хотелось верить), что нет ни общаги, ни ребят, ни Революции, ни гнусного и глупого невольного предательства… Воздушный корабль уносил с потоками дождя Алёшу, бережно кружа и обволакивая. Вещь, содеянная им лишь несколько часов назад, слишком ужасна, чтобы тот мир, где она случилась, был реален…
– Ну, теперь ты понял?
– Да, – с трудом сказал Алёша.
Да, да, да! Он понял… лишь теперь!
В дверь снова постучали.
На столе картофельные палочки лежали в форме молота и серпа.
Все переглянулись. Что, так быстро?! Филя поперхнулся, недопев. Аркадий сунул «компромат» обратно под кровать. Артемий быстро раскидал картошку по столу. Глаза Евгения забегали, он нервно соскочил с кровати, начал озираться.
Новый стук.
Красавец застыдился своего испуга, снова сел, как будто говоря, что он готов погибнуть, если нужно.
– Кто там? – прошептал Аркадий.
Потом тоже застыдился и спросил второй раз, твёрдым голосом:
– Все дома! Что вам нужно?
– Открывашку! – прозвучало из-за двери.
На пороге стоял Саня.
– Вы чего закрылись, парни? – прогнусил он. А потом добавил: – Дайте открывашку…
Получив консервный нож, «гость» удалился.
– Уф, – сказал Аркадий, снова закрывая дверь и вынимая книги и портрет. – Нам нужно устранить всё это.
– Сжечь, – сказал Артемий.
– Да, сейчас! – ответил Виктор резко. – Самого тебя бы сжечь! Сожжёт он Мао, щас!
– Надо спрятать, – объявил Аркадий.
– В землю закопать.
– Фигня!
– В любом случае вынести из комнаты…
– И из общаги.
– В институт?
– Навряд ли.
– На работу…
– Негде.
– И у меня тоже.
– Так, товарищи! Подумайте! Кто может спрятать эти вещи на работе?
– Я, – сказал Алёша.
Он не просто мог – хотя пока не знал, где именно. О, нет, он был обязан! Должен, чтоб хоть на процент загладить ту свою вину, которую, конечно, полностью, наверно, не искупит никогда…
10.
Никто и никогда не вздумает искать революционные улики в заведении быстрого питания. Никто и никогда, если уж ему всё же стукнет поискать их там, не станет проверять кабинет менеджера. И совсем исключено, что этот некто, совершенно невозможный, стал бы вдруг смотреть не просто кабинет указанного «чина», а то место, где работает ужасная Снежана – враг свободы и всего живого на земле.
Дождь стал тише, но не прекратился. Почему-то не горели фонари: Чубайс, вестимо. В десять вечера Алёша шёл на ощупь, то и дело попадая в лужи. Ноги промокли, ветер нашёл щели в Лёшиной одежде, дождь старался просочиться в тот ценнейший груз, который нёс двойной отступник. А внутри, в душе, было противно, страшно, стыдно, отвратительно.
Теперь Двуколкину казалось, что вся его логика поимки «сникерсовых террористов» была полным бредом. Каждая мысль, каждый поступок, связанный с «невидимой» запиской, явно представали Алексею бредом сумасшедшего. Да, он бы до такого не додумался, имея хоть одну извилину! Дурак, дурак, дурак!
– Дурак! – сказал Алёша вслух, надеясь заглушить этим словом гамму мерзких чувств. Не помогало.
В голове вертелись фразы «Мы найдём» и «Покараем!». Сам себе Алёша оказался вынужден признаться, что страх беспокоит его более стыда. Если вся ячейка может опасаться только Государства, то Двуколкин, абсолютно так же могущий попасться в руки ФСБ или милиции, ещё и вынужден скрываться от своих же. Он уже однажды обманул: устроился в «Мак-Пинк». Возможно, надо было рассказать это ребятам. Ведь не знал, не знал же, чёрт возьми, тогда ещё великой Правды! А теперь… Если узнают, что он стюарт в этом заведении, – сомнений не возникнет.
Интересно, а Евгений не узнал Алёшу?
…Светофор показывал цвет Революции.
Что же, не узнал сейчас, а если вспомнит позже?
…Волна грязи весело взлетела из-под импортных колёс буржуйской тачки.
А Артём? Он тоже был там. Спустя час. Чуть меньше. А зачем?
…Зелёный.
Ну, возможно, Алексей сумеет как-то избежать раскрытия.
Возможно, что его вину не установят.
И, как знать, а может быть, ребята ошибутся, покарают не Алёшу?
Хорошо бы…
Нет, долой дурные мысли! Гнусный ренегат, слабак, трус, доноситель! В «Мак-Пинк», живо! Сделай хоть раз что-нибудь полезное товарищам, мерзавец!
Между тем, «Мак-Пинк» ещё работал.
Алексей прошёл сквозь серые ворота, миновал входную дверь. Показал охраннику свой пропуск. Бык устало разлепил глаза и важно поинтересовался у Двуколкина:
– Зачем идём?
– Зачем! – сказал Алёша. – Ясно дело: на работу!
– Что, на работу за час до закрытия? Гы! Вот сейчас мы выясним…
Охранничья рука коснулась телефона.
– Стой, не надо! – попросил Алёша, догадавшись, что на том конце Снежана. – Ты же знаешь, что я здешний, не чужой. Работаю я тут. Пусти, а?