Мне всё нравилось. Но одновременно было тревожно: это вместе с Тин хорошо. А что было бы, окажись я тут одна, без нее? Поёжилась.

— Мири, не волнуйся так. Привыкнешь. Я, когда одна осталась, была лишь на год старше тебя. А видишь, ничего, выжила.

Ну, если так…

Нам повезло. Один из купцов, закупавший в Сухой Сохе по дешевке сено и зерно, чтобы потом дороже перепродать их в городе, согласился нас подвезти всего за несколько медяков и с условием, что Тин по дороге посмотрит, что у его племянника с локтем. Четыре телеги выехали на западный тракт за час до заката — прижимистый дядька не хотел лишний раз платить за ночлег в трактире и постой коней. Ведь еще не холодно. В смысле, сугробов пока нет. Так что переночевать можно в сене, а лошади пусть попасутся у дороги. Сплошная экономия. Мне такой образ мыслей был понятен — сама поступила бы так же.

Я была одета по-мальчишески, на глаза не лезла, так что на меня попросту не обращали внимания. Пользуясь свободой, с разрешения Тин забралась, цепляясь за веревку, наверх высокого воза с сеном и улеглась там на живот. Ух ты! Видно все вокруг… А стог покачивается на ухабах туда-сюда, и приходится цепляться за веревку, чтобы не свалиться вниз. Такого счастья в моей жизни еще не было. Даже когда съехали с дороги, чтобы устроиться на ночлег, я не спешила слезать. Есть пока не хотелось, с остальным можно было тоже потерпеть. Сползла вниз, только когда вспомнила, что мы с Тин сегодня вместе, может быть, последнюю ночь.

Забралась к ней под телегу и притулилась сбоку.

— Соскучилась, Мири? На, укутайся попоной — к утру холодно будет.

— Тин?

— Да?

— Я не хочу, чтобы ты уходила…

— Я и сама не хочу. А что поделаешь? Ломаю голову, ломаю, а по-другому никак не выходит. Спи… И да, Мири, если придется одной куда идти, зовись Тимом — по-мальчишески. А то какой смысл одеваться как пацан, а зваться как девчонка?

Я захихикала.

— Ну что смешного нашла?

— Ты — Тин. А я — Тим. Смешно!

— И вправду смешно. Всё же спи…

На следующий день ближе к вечеру мы подъехали к Риангу. По дороге Тин рассказала, что город этот довольно большой. Вырос он на скрещении двух дорог. Тут тракт, по которому мы ехали, пересекался с другим — большим торговым путем с севера на юг, который заканчивался в Аринде — удобной морской гавани с одноименным портом, откуда отплывали корабли к восточной группе островов, заселенных викингами.

Остаток пути пришлось пройти пешком — прижимистый купец снова собрался ночевать в чистом поле, чтобы въехать в город с рассветом и сразу направиться на базар. Руку его племянника, кстати, Тин починила — оказалось, у юного Сигура был подвывих сустава. Плотные повязки и банка мази, которую дала Тин, должны были помочь привести локоть в порядок за пару недель.

Тин, по-прежнему замотанная в платок по брови, подходя к городским воротам, изобразила на лице непривычное выражение покорной тупости, изменившее ее живое лицо до неузнаваемости. Мне и стараться не пришлось — при виде начинающейся у въезда в город булыжной мостовой, самих ворот высотой в три человеческих роста и подсвеченных фонарями огромных домов за ними, рот открылся сам собой. Так я и брела с открытым ртом, пока Тин не велела мне его захлопнуть — а то летучая мышь влетит!

— А куда мы сейчас идем?

— На постоялый двор. Знаю я тут один недорогой и чистый. Там поедим, вымоемся как следует, отдохнем. А с утра пойдем по делам.

— Рианг очень большой, да?

— Да не такой уж и большой. Здесь всего двадцать тысяч жителей.

Ух ты! А в Благодени было всего-то двадцать дворов, где обитало старых и малых около ста человек. А тут в двести раз больше! В голове не укладывается!

Если честно, я просто терялась от огромного количества толкущихся вокруг незнакомых людей. Все куда-то спешат, бегут, переговариваются на ходу, распихивают друг друга локтями, обгоняют… да овцы в отаре так не толпятся! И это вечером. А что ж тут днем-то творится? И как тут ходить, ни на кого не налетая и не спотыкаясь?

Мимо, ловко, как рыбка среди водорослей, проскользнул чумазый пацан. Я проводила его с открытым ртом — вот как у него так выходит? Получается, как-то можно. Тин дернула меня за руку.

— Пошли уж! И если решила встать, как каменная чушка, хоть отходи с дороги, а то людям ходить мешаешь! Эх, не дело тебя одну куда-то отпускать, совсем ты к этому не готова…

Расстроенные слова Тин вылились на мою голову ушатом холодной воды. Ведь выбор очень прост: или я учусь и осваиваюсь тут, или возвращаюсь назад, и через месяц или год, но неизбежно, становлюсь забавой для благоденских парней. Встряхнувшись, сама потянула Тин за руку:

— Говори, куда идти. Я постараюсь…

— Ну и молодец. Видишь, впереди дом с башенкой? Вот за ним поворот. Нам туда.

В трактире тоже было людно. Шумели и стучали посудой трапезничавшие в большом зале люди, сновали туда-сюда подпоясанные полотенцами румяные подавальщицы с подносами. Сам хозяин — рыжебородый мужик средних лет из породы «поперек себя шире» — стоял за широким прилавком, перебрасываясь шутками с посетителями, получая деньги, выдавая ключи от комнат постояльцам и походя решая возникающие проблемы. Тин протиснулась к стойке: