Не дай мне в тебе усомниться! мысленно взмолился он. Пожалуйста, не дай мне в тебе усомниться!

— Хочешь, я…

— Нет, не нужно, — перебил он, догадавшись, о чем она хочет спросить: — Не хочу… нарушать твои планы.

Она обратила внимание на его заминку и, побледнев, опустила глаза.

— Ты не нарушаешь! Просто я…

— Мне нужно кое-что сделать перед отъездом, — сказал Максим, не отводя глаз от ее лица.

Он ощущал ту дрожащую струну, что сейчас оказалась натянутой между ними, и не мог ее перешагнуть.

Воздух накалялся, плавился, превращался в пепел, посыпая их серым горячим осадком собственных лжи и предательства. Он молил, он просил, он, умоляя, почти стоял на коленях, но разрывающая душу боль, не проходила, не исчезала, рана становилась все глубже, движения болезненного сверла не прекращались.

Не в силах больше смотреть в ее чистые, казавшиеся такими невинными, глаза, он, зажмурившись, резко наклонился к ней и поцеловал в щеку холодными губами.

Отстранился и, не глядя на девушку, направился в комнату.

— Мне нужно позвонить.

Она не остановила его, ничего не сказала. Просто промолчала. Как всегда.

А он уже принял решение. И уже ничто не смогло бы его остановить.

Ему, действительно, нужно было позвонить. И он позвонил. Договорился о встрече в парке.

И сейчас, нервно постукивая носками туфлей по земле и сжимая в руках конверт, Максим ужасался самому себе. Как он мог дойти до такого?! Было ли оправдание его действиям?! Что его вообще может оправдать?!

Подумать только, — он нанял частного детектива! Установил слежку за собственной женой. За Леной!

Разве мог он когда-нибудь подумать, что будет следить за ней?! Уличать ее во лжи и неверности!?

Какой бред, просто безумие. Может быть, он действительно спятил!? А не стоит ли уйти отсюда? Прямо сейчас, пока он еще не отдал конверт сыщику, пока еще не ступил за ту грань, из-за которой не возвращаются в привычный и устоявшийся мир.

Готов ли он услышать то, что ему скажут по окончании расследования?!

Может быть, ему стоит поговорить с Леной и спросить ее напрямик?

Максим стиснул зубы. Разве он не пытался поговорить начистоту? У нее были возможности признаться ему во всем. Но она молчала. Она улыбалась, когда провожала его в командировку, она поцеловала его на прощание, уже не согрев своим поцелуем, а оставив в его душе осадок обиды, она сказала, что будет его ждать, а он уже не верил ее словам.

Мог ли он теперь верить тому, что она говорила и делала, когда однажды она ему уже солгала?! Солгала, глядя ему в глаза!

Его Лена… Обманщица?… Предательница? Вновь, как и девять лет назад?!

Боже, какой замкнутый круг. Есть ли из него выход?!

Максим тяжело вздохнул и, закрыв глаза, опустил голову вниз, ощущая, как кровь приливает к вискам.

Лучше бы ему не слышать того разговора, не уличать ее во лжи, не разочаровываться.

Но… почему руки так сильно дрожат? Не от холода, вовсе нет. Дрожит все тело, вся душа. В предчувствии потери, в предчувствии правды, которую он не желает знать, но которую требует знать вся его сущность. И он не может отказаться от этого знания.

— Вы Максим Колесников?

Мужской голос заставляет его вскинуть вверх глаза и наткнуться на твердый взгляд глаза в глаза.

Плотного телосложения мужчина с поседевшими волосами протягивает вперед руку.

— Я — Воркутов. Павел Леонидович.

Максим встает с лавочки, не отрывая от него глаз, как зачарованный пожимает массивную ладонь.

— Вам нужна моя помощь? — спросил мужчина, засовывая руки в карманы пальто.

— Да, — едва слышно и как-то неуверенно выдавил из себя Максим.

Воркутов осмотрел Максима с головы до ног.

— Вы уверены в том, что хотите знать правду? — спросил он, словно догадавшись о его сомнениях. — Не все, знаете ли, хотят ее знать. Или принимать ее такой, какая она есть. В глубине души-то надеются на чудо, а когда сталкиваются лицом к лицу с тем, что есть на самом деле, убегают.

— Я уверен в том, что хочу все знать, — решительно перебил его Максим, абсолютно уверившись в том, что поступает правильно.

Орлиный взгляд серых глаз пронзил его словно бы насквозь.

— Нет, не уверены, — коротко бросил мужчина и отвернулся. — Но слово клиента для меня закон. Если вы дадите мне старт, я дойду до финиша.

Максим замер. Ладони, сжимающие конверт, вспотели. Сердце грохотало в горле, настойчиво и громко.

Вот он — выбор. Ему нужно его сделать. Да… или нет… Есть еще шанс повернуться назад, сдаться, поговорить, выяснить. Или этот шанс лишь призрачная надежда и вера в то, чего нет?

— Ну, что вы решили? — повернувшись к нему лицом, спросил детектив.